Англия под властью дома Стюартов. Т. 1 - Юм Д.
ISBN 5-89329-355-Х
Скачать (прямая ссылка):
Глава IV
77
браке сына с непротестантскими принцессами; чтобы детей папистов-ре-кузантов отнимали у родителей и отдавали на воспитание протестантским наставникам и учителям; и наконец, чтобы реквизиции и штрафы, коим католики подлежат по закону, взыскивались с величайшей строгостью205.
Совершив этот дерзкий шаг, не имевший себе подобного в Англии в течение многих лет и в мирные времена, пожалуй, и вовсе неслыханный, общины разом подвергли критике все излюбленные максимы правления Якова: его осторожный и невоинственный образ действий, его мягкость по отношению к римско-католической религии, его приверженность проекту испанского брака, из которого он надеялся извлечь столь громадные выгоды. Но всего более возмутило монарха их, как ему казалось, наглое покушение на прерогативу и то обстоятельство, что под видом совета общины дерзнули направлять его действия в таких вещах, которые всегда считались исключительной сферой ведения государя. Яков в это время находился в Ньюмаркете, но, едва узнав о предполагаемой ремонстрации общин, он отправил спикеру письмо, в котором резко выбранил палату за то, что она осмелилась открыто обсуждать вопросы, далеко превышавшие ее разумение и компетенцию, и категорически запретил общинам вмешиваться в его правление и в глубокие государственные материи, в особенности же затрагивать брак его сына с дочерью короля Испании и посягать на честь этого монарха или любого из его друзей и союзников. Желая еще сильнее их запугать, король упомянул о факте заключения в тюрьму сэра Эдвина Сэндиса, и хотя он отрицал, что арест этого депутата вызван какими-либо неправильными действиями его в палате, он прямо заявил общинам, что полагает себя в полном праве наказывать за всякий проступок в парламенте как во время сессии, так и после роспуска, и что отныне он намерен карать всякого, чье дерзкое поведение в палате создает почву для нарушений закона206.
Это гневное послание, в котором король хотя и действовал в согласии с имевшимися прецедентами, все же, как можно подумать, не только защищался, произвело эффект, который нетрудно было предвидеть: общины взволновались, но напуганы не были. Уверенные в собственной популярности, а также в том, что нация склонна будет одобрить войну с католиками за границей и преследования папистов в Англии, они не слишком страшились государя, не имевшего опоры в военной силе; государя, чей кроткий нрав сам по себе должен был вскоре обезоружить его нынешнюю суровость. А потому в новой ремонстрации общины с настойчивостью повторили свои прежние протесты и пожелания; они заявили, хотя и в весьма почтительных выражениях, что имеют право обсуждать любые вопросы правления; что полная свобода слова в прениях о государственных делах является их старинным и несомненным правом, унаследованным от предков; и что если какой-либо депутат злоупотребит этой привилегией, то одной лишь палате, свидетельнице этого проступка, подобает налагать на него должную кару207.
Столь энергичный ответ не мог, разумеется, успокоить гнев короля. Рассказывают, что когда Якову доложили о приближении депутации, коей
78
События 1621 года
поручено было вручить его текст королю, последний велел принести двенадцать кресел, ибо столько, по его словам, должно было явиться королей208. Ответ самого короля был быстрым и резким. Он указал общинам, что их ремонстрация больше похожа на объявление войны, чем на почтительный адрес, с которым обращаются верноподданные; что их претензия на право разбора всех без исключения государственных дел представляет собой абсолютную полноту власти, на которую никто из их предшественников, даже в царствования самых слабых монархов, никогда не осмеливался претендовать; что руководство политикой государства предполагает знакомство с чрезвычайно сложным сочетанием различных целей, связей и отношений, в коих они совершенно несведущи; что лучший для них способ проявить свою мудрость и верность долгу — это оставаться в пределах собственной компетенции-09, и что во всех вопросах, относящихся к его прерогативе, они вправе подавать свои советы лишь тогда, когда ему самому это будет угодно. В заключение король произнес следующие памятные слова: «Хотя мы не можем одобрить ваш язык, когда вы рассуждаете о вашем "старинном праве" и "наследственном достоянии", и хотя мы бы желали, чтобы источником ваших привилегий вы бы назвали нашу и наших предков милость и благоволение (ибо большая их часть восходит к прецедентам, которые свидетельствуют скорее о милостивом разрешении, нежели об унаследованном достоянии), тем не менее нам угодно дать вам наше королевское заверение в том, что пока вы будете держать себя в границах ваших обязанностей, мы будем оберегать и охранять ваши законные вольности и привилегии так тщательно и заботливо, как не делал этого ни один из наших предшественников, более того — так же тщательно, как охраняем мы нашу собственную королевскую прерогативу»210.
ПРОТЕСТАЦИЯ ПАЛАТЫ ОБЩИН
Как и следовало ожидать, эти открыто выраженные притязания короля внушили общинам сильнейшую тревогу. Они увидели, что все их права и привилегии если не прямо отрицаются, то во всяком случае объявляются сомнительными и необоснованными. Их можно утратить вследствие злоупотребления, между тем они, общины, уже злоупотребили ими. А потому палата сочла необходимым немедленно ответить притязанием на притязание. Общины составили протестацию (18 декабря), в которой повторили все свои прежние требования относительно свободы слова и не ограниченного права выносить суждения и подавать советы по любым вопросам. Они решительно заявили, что вольности, льготы, привилегии и юрисдикция парламента являются старинным и несомненным прирожденным правом и наследственным достоянием английских подданных211.
