Англия под властью дома Стюартов. Т. 1 - Юм Д.
ISBN 5-89329-355-Х
Скачать (прямая ссылка):
Глава XI
341
печаль: казалось, что подобные вестники не могут принести ничего, кроме вызова. Эти люди, не оказав ни малейших знаков почтения королю и не заботясь о законах приличия, дерзким и решительным тоном объявили, что они принесли ответ от благочестивого города Глостера, а всякий обращенный к ним вопрос, согласно тому же историку, они мгновенно встречали вызывающими репликами, исполненными мятежного духа, — как будто главная цель их прихода состояла в том, чтобы, рассердив короля, заставить его нарушить собственную охранную грамоту. Ответ города заключался в следующих словах: «Мы, обыватели, магистраты, солдаты и офицеры Глостера, на милостивое послание Его Величества даем всепокорнейший ответ: мы охраняем названный город в силу присяги и клятвы верности, к услугам Его Величества и его августейшего потомства, и потому считаем себя обязанными повиноваться приказам Его Величества, утвержденным обеими палатами парламента, а следовательно, будем, с Божьей помощью, защищать этот город надлежащим образом»167. После этих переговоров королевская армия решительно повела осаду Глостера, а горожане и гарнизон столь же решительно защищались.
Когда известие об осаде Глостера достигло Лондона, жители его пришли в такой ужас, как будто враг уже стоял у ворот столицы. Быстрые успехи роялистов грозили парламенту перспективой немедленного подчинения королю; раздоры и несогласия в самих палатах, в Лондоне и в близлежащих графствах предвещали какие-то опасные беспорядки и мятежи. Следует, однако, признать, что те парламентские вожди, которые уже внесли столь громадные новшества в английскую конституцию и замышляли еще большие, затеяли предприятие, отнюдь не превосходившее силы их духа и ума. Во всех своих действиях и планах они с самого начала выказывали величайшую энергию и точный расчет, а потому неистовое и своевольное собрание, в которое превратился парламент, разорвавший всякую узду закона, им удавалось до сих пор удерживать в подчинении, объединяя его рвением и фанатизмом так же твердо, как это могла бы сделать самая законная и прочная власть. Небольшой комитет, которому обе палаты передали соответствующие полномочия, руководил всеми военными операциями; причем сохранять свои замыслы в тайне и обеспечивать их быстрое исполнение он умел куда лучше, нежели это когда-либо получалось у короля, несмотря на все выгоды единоначалия. Сознавая, что его приверженцы относятся к нему с полным доверием, парламент во всех случаях позволял себе гораздо более деспотические акты, чем те, которые могли бы стерпеть со стороны своего государя роялисты, даже в крайних обстоятельствах военного времени. Каждого, кто имел несчастье навлечь на себя его гнев или возбудить подозрение, парламент немедленно заключал в тюрьму и преследовал судом как делинквента; когда же все старые тюрьмы оказались переполненными, построили множество новых, даже корабли были битком набиты роялистами, как дворянами, так и священниками, которые томились в трюмах, массами умирая от крайне нездоровых условий содержания. Указами обеих палат вводились налоги, чрезвычайно обременительные и прежде англичанам не известные; кроме
342
События 1643 года
того, парламент учредил особую комиссию по конфискациям и при всякой возможности захватывал доходы и имущество сторонников короля169. Ясно понимая, что они сами и все их приверженцы, восстав против своего монарха, подлежат теперь законной каре, палаты решили преодолеть эти страхи суровыми мерами и удержать народ в повиновении угрозой иных, более скорых казней. Заговор, составившийся против парламента в Лондоне в начале этого лета, вынудил его употребить свою власть в полном объеме.
Одним из членов нижней палаты был Эдмунд Уоллер, человек, впервые усовершенствовавший английское стихосложение; он владел обширным состоянием, а своими парламентскими талантами, равно как учтивостью и изяществом манер, славился не меньше, чем поэтическими дарованиями. Столь же острый и язвительный в своих речах, сколь нежный и льстивый в своих поэтических произведениях, он умел приковывать внимание слушателей, с величайшей смелостью обличая насильственные и беззаконные замыслы общин. Убедившись, однако, что все попытки противодействия в самой палате тщетны, он решил создать вне ее стен такую партию, которая могла бы заставить парламент принять разумные условия короля и восстановить в стране мир. Очарование его беседы, вместе с репутацией человека мужественного и честного, обеспечили Уоллеру безусловное доверие Нортумберленда, Конвея(ЗЕ2> и всех выдающихся особ обоего пола, находившихся тогда в Лондоне. Вполне открыв Уоллеру свои тайные мысли, они выразили недовольство неистовыми мерами общин и горячее желание отыскать некое средство, способное остановить столь бурный и опасный ход событий. Тех же взглядов держались Томкинс, зять Уоллера, и Чаллонер<363), близкий друг Томкинса, а поскольку эти джентльмены имели связи преимущественно в Сити, то они могли сообщить Уоллеру, что и там среди всех благоразумных и умеренных людей господствует подобная же ненависть к войне. По зрелом размышлении им показалось вполне возможным объединить усилия лордов и горожан, чтобы они, действуя по уговору, отказались платить незаконные подати, которыми парламент обложил народ без согласия короля. Пока шло обсуждение этого плана и составлялись списки тех, кто, по расчетам заговорщиков, мог бы его одобрить, слуга Томкинса, подслушав их разговор, донес обо всем Пиму. Уоллер, Томкинс и Чаллонер были арестованы и преданы военному суду169. Всех троих признали виновными, а двух последних казнили, причем виселицы были воздвигнуты прямо перед входом в парламент. Палаты утвердили ковенант, или присягу170, которую обязали принять собственную армию и всех, кто находился на подчиненной им территории. Ковенантеры заявляли о своей твердой решимости исправить и улучшить свои нравы; клялись, что не положат оружия до тех пор, пока паписты, ведущие ныне открытую войну против парламента, способны силой оружия защищать себя от правосудия, выражали отвращение к недавнему заговору и обещали всеми силами помогать войскам, набранным обеими палатами, в их борьбе с армией короля171.
