Англия под властью дома Стюартов. Т. 1 - Юм Д.
ISBN 5-89329-355-Х
Скачать (прямая ссылка):
Речи членов палаты, которые теперь впервые стали печататься и распространяться, поддерживали недовольство против королевской админи-
Глава X
247
страции. Церковные кафедры, отданные пуританским лекторам н проповедникам, самовольно назначенным палатой во все крупные храмы, гремели партийной злобой и фанатизмом. Пришло время мести за долгое молчание, к которому власть Лода и Высокой комиссии силой принуждала этих проповедников. Печать, избавленная от всякого страха и отбросившая всякую сдержанность, кишела сочинениями, опасными скорее своим мятежным пылом и клеветническими выпадами, нежели искусством красноречия и изяществом слога. Ярость и крик, ханжество и лицемерие — только это могли расслышать и готовы были слушать люди в дикой разноголосице всевозможных страстей и предрассудков.
В это же время парламент пересмотрел приговор, вынесенный некогда Принну, Баствику и Бертону. Эти сочинители клеветнических памфлетов, отнюдь не укрощенные суровыми карами, по-прежнему выказывали готовность повторить свое преступление, и министры опасались того, что их новые пасквили, выйдя из тюрьмы, могут усилить всеобщее недовольство. А потому Тайный совет распорядился перевести их в более отдаленные тюрьмы: Баствика — на Силли, Принна — на Джерси и Бертона — на Гернси (5931; всякий доступ к заключенным был воспрещен, им также запретили пользоваться книгами, перьями, чернилами и бумагой. Эти дополнительные меры строгости палата общин немедленно отменила своей властью, и даже первоначальный приговор был объявлен по расследовании незаконным, а выносившим его судьям велено было дать удовлетворение невинным страдальцам.*44 Когда узники высадились на английский берег, несметная толпа приняла их с величайшими знаками любви, их расходы щедро оплачивались, им делали богатые подарки. При подъезде к любому городу все жители бежали им навстречу, приветствуя их громкими криками. По мере приближения к Лондону свита их постоянно увеличивалась. За несколько миль до столицы явилось громадное множество фанатиков из их партии, дабы сопровождать их триумфальный въезд в город; шумная процессия несла лавровые ветви, дорога была усыпана цветами, а посреди всеобщего ликования и торжества раздавалась яростная брань в адрес прелатов, так жестоко преследовавших столь благочестивых особ245. Чем более низкими и безвестными были эти люди, тем чувствительнее оказывалось оскорбление, нанесенное королевской власти, и тем опаснее — дух недовольства и мятежа, пробудившийся в народе.
Лильберн, Лейтон<294) и все прочие лица, наказанные за подстрекательские памфлеты при прежней администрации, теперь вновь получили свободу и были официально объявлены невинными жертвами судебного произвола246.
Мало того что тогдашнее состояние умов гарантировало полную безнаказанность всем авторам памфлетов, в это же время был придуман новый способ их написания и распространения. Составляли петицию к парламенту, требовавшую искоренения известных злоупотреблений, и когда собиралось достаточное число подписей, ее подавали в палату общин и немедленно печатали Подобные петиции служили тайными узами, соеди-
248
События 1640 года
нявшими тех, кто их подписывал, и, казалось, придавали бесспорную санкцию и авторитет заключенным в них жалобам и притязаниям.
Историки, благосклонные к партии роялистов247, и сам король в одной из своих прокламаций248 утверждают, что многие из этих обращений становились предметом коварных или даже преступных уловок. Вначале составляли петицию, весьма разумную и умеренную, какую охотно подписывали люди серьезные и уважаемые. Затем их имена отрывали и присоединяли к другой петиции, гораздо лучше соответствовавшей целям народной партии. Какое же яростное исступление овладело тогда нацией, если столь наглое мошенничество, касавшееся такого множества людей, можно было совершать открыто, не навлекая на себя позора и бесчестья!
От членов палаты и от петиционеров вне парламента поступало так много жалоб, что общины разделились на сорок особых комитетов, каждый из которых должен был разбирать определенные нарушения закона и посягательства на свободу. Помимо нескольких общих комитетов по вопросам религии, торговли, привилегий и законов были во множестве учреждены их подкомитеты, и всюду начались самые строгие расследования. Следует заметить, что до начала XVII века, когда власть и влияние общин были не столь велики, жалобы на злоупотребления подавали обычно в палату те ее члены, которые непосредственно с ними сталкивались. Общих же комитетов, представлявших собой нечто вроде инквизиторских трибуналов, тогда еще не существовало, и мы видим, что король в более ранней своей декларации249 решительно протестует против этого новшества, столь невыгодного для монархической власти. Но никогда еще подобные комитеты не использовались так широко, общины же, хотя и являлись, в сущности, величайшими нововводителями, прибегли к обычной своей уловке: они громко жаловались на новшества, претендуя на роль восстановителей издревле существовавшего законного порядка.
По докладам своих комитетов палата ежедневно принимала новые постановления, которые унижали и изумляли двор, еще более возбуждая и воодушевляя нацию. Объявили незаконными и произвольными корабельные деньги, отменили приговор Гемпдену, упразднили Северный совет, заклеймили позором штрафы за отказ от рыцарского звания, осудили расширение королевских лесов, аннулировали монопольные патенты — в общем, все последние меры правительства подверглись жестокой критике и поношению. Сегодня парламент протестовал против какого-нибудь приговора Звездной палаты, на следующий день обрушивался на решения Высокой комиссии. Любой дискреционный акт Тайного совета называли произвольным и деспотическим, по-прежнему упорно внушая обществу мысль о существовании заговора, имевшего целью ниспровергнуть законы и конституцию королевства.
