Идеология пореформенного самодержавия - Твардовская В.А.
Скачать (прямая ссылка):
Катков связал свою судьбу с абсолютизмом, сделав смыслом и задачей своей жизни служение ему идеями и печатным словом в ту пору, когда самодержавие, переживавшее глубочайший по-
1 См.: Ленин В. И. По.тн. собр соч., т. 20, с. 100.
266
литический и социальный кризис, логикой вещей вынуждалось к преобразованиям. Чтобы предотвратить революцию, отвести от дворянской, императорской России угрозу преобразований «снизу», нужно было — другой выход исключался -осуществить ограниченную европеизацию и модернизацию «сверху». Способен ли был на это русский абсолютизм? Ответ на эго могла дать только история.
Борьба в правящем лагере шла тогда вокруг меры и предела уступок. Не сдавали позиций крайние реакционеры — противники любых перемен. Общий характер реформ осознавался немногими. Политика «верхов» претерпевала своеобразные циклы колебательных движений в зависимости от соотношения сил в стране и в самих «верхах». Катков с самого начала был сторонником активности этой политики, целью которой было укрепление абсолютной власти любой ценой. Реакционер-«рефор-мист» против реакционеров-консерваторов — эта позиция, характерная для Каткова 60-х годов, по самой природе вещей не могла быть ни устойчивой, ни долговременной.
В 60-е годы XIX в. Катков возлагал надежды на реформы. Тогда идеолог самодержавия был одушевлен верой, что эти преобразования, не затрагивающие первооснов политического строя России, обновят его, вольют в него свежие силы, откроют ему новые перспективы. Ставка на потенциальные возможности самодержавия, на то, что оно посредством реформ сумеет возродить свою силу внутри и вовне, заняв место великой державы среди европейских цивилизованных стран, успешно соперничая с ними в промышленном, торговом и военном отношении,— все это лежало в основе борьбы Каткова за реформы борьбы, в которую он вложил немало сил, чтобы подкрепить власть в решимости осуществить неотложные преобразования.
Нескольких пореформенных лет оказалось достаточным, чтобы Катков убедился в несовместимости самодержавия ни с какими новшествами, ни с какой — даже самой умеренной — степенью европеизации, ни с какими —даже самыми ничтожными— зачатками демократизма. И Катков устрашился последствий тех преобразований, за которые он ратовал. Перед лицом новых социальных сил, выдвинутых пореформенным экономическим развитием (которому он еще недавно призывал всемерно содействовать), он встал в ряды активных непримиримых противников царистского реформизма, совершив свой круг «отрицания отрицания»: от программы изжития архаических форм самодержавного государства и патриархальных условий его существования — к признанию недопустимости изменений в нем и соответственно в способе его существования.
Еще современники замечали, что ненависть Каткова к новым пореформенным порядкам и учреждениям (судам, земству и т. п.), казалось, была горячее оттого, что сначала он ратовал за них. Действительно, эта ненависть к реформам, которую дру-
267
гой идеолог самодержавия — Победоносцев питал изначально, априорно, Катков выработал путем преодоления своих иллюзий в результате практического опыта, и потому она у него была более жгучей и более осмысленной.
В понимании Каткова, самодержавная власть, чтобы оставаться самой собой, должна была занимать позицию не просто активную, а наступательную; не столько приспосабливаться к условиям, заданным процессом развития и отменой крепостного права, сколько овладеть этими новыми условиями. И так же энергично и целеустремленно, как он призывал вначале самодержавие обновить и укрепить себя преобразованиями, теперь он требовал от него возродить, восстановить целостность и монолитность, составляющие преимущества старого строя. Именно в этой «понятности», а не в лозунге status quo — суть катковской внутриполитической программы.
Лишь в период революционного кризиса демократическим требованиям политических свобод, либеральной программе уступок и послаблений Катков противопоставил лозунг status quo. Но, как только спала революционная волна, было подавлено демократическое движение, а либеральное запугано и дезорганизовано, Катков снова призывал правительство взять инициативу в свои руки. Идеолог самодержавия не уставал разъяснять и повторять, что абсолютизм может отстоять себя только наступая на уже им же «дарованные» права с целью нового «собирания власти», ее дальнейшей централизации. Централизация и была, в его понимании, единственно возможной формой прогресса. Постоянная борьба редактора «Московских ведомостей» в 80-е годы с фантомом «государственного невступатель'ства», «самоустранения государства», его «самоотречения» была борьбой за всё большую активность самодержавия в экономической и политической сферах за овладение ключевыми позициями, за вытеснение новых социальных сил, порождаемых пореформенной эволюцией. И недостаточная активность власти в этом смысле оценивалась Катковым как подготовка поражения, как преддверие катастрофы. «Правительственное, как и всякое другое дело, не должно останавливаться и засыпать. Что не идет вперед, то идет назад, мертвеет и падает»2,— объяснял он, уговаривая правительство рвануться «вперед» — к дореформенной монолитности дворянской империи, к былой крепостнической «целостности».
