Вестник Архива Призедента Российской Федерации - Пихоя Р.Г.
Скачать (прямая ссылка):
ДНЕВНИК (продолжение)
Оперуполномоченного КРО OO НКВД Донского фронта — старшего лейтенанта Госбезопасности ТАРАБРИНА, за время нахождения с пленными немецкими генералами.
* Контрразведывательный отдел. ВЄСТНИК 2/ 1995 ** Особый отдел.
' *** «-----
726
Видимо, опечатка.
3-гр февраля 1943 Г, I 5
ф
Сегодня в 11 часов утра опять у ПАУЛЮСА, ШМИДТА и АДАМА. m
Когдя я вошел, они еще спали. ПАУЛЮС проснулся, кивнул головой. Про- q
снулся ШМИДТ.
ШМИДТ: Доброе утро, что видели во сне? ^
ПАУЛЮС: Какие могут быть сны у пленного фельдмаршала? АДАМ, Вы уже с начали бриться? Оставьте мне горячей воды. <
Начинается процедура утреннего умывания, бритья и проч. Затем завтрак и ^ обычные сигары.
Вчера ПАУЛЮСА вызывали на допрос, он все еще под его впечатлением. O
ПАУЛЮС: Странные люди. Пленного солдата спрашивают об оперативных вопросах.
ШМИДТ: Бесполезная вещь. Никто из нас говорить не будет. Это не 1918 год, Ф когда кричали, что Германия — это одно, правительство — это другое, а армия — О третье. Этой ошибки мы теперь не допустим.
ПАУЛЮС: Вполне согласен с Вами, ШМИДТ.
Опять долгое время молчат. ШМИДТ ложится на постель. Засыпает. Его примеру следует ПАУЛЮС. АДАМ вынимает блок-нотт с записанными русскими словами, прочитывает, что-то шепчет. Затем также ложится спать.
Внезапно приезжает машина ЯКИМОВИЧА. Генералам предлагают ехать в баню. ПАУЛЮС и АДАМ с радостью соглашаются. ШМИДТ (он боится простудиться), после некоторого колебания, также. Решающее воздействие оказало заявление ПАУЛЮСА, что русские бани — очень хорошие и в них всегда тепло.
Все четверо уехали в баню. Генералы и АДАМ на легковой машине. ХАЙН сзади на полуторке. С ними поехали представители штабной охраны.
Примерно, через полтора часа все они возвратились. Впечатление прекрасное. Обмениваются оживленными мнениями о качествах и преимуществах русской бани перед другими. Ждут обеда с тем, чтобы после него сразу лечь спать.
В это время к дому под' езжает несколько легковых машин. Входит начальник РО — генерал-майор ВИНОГРАДОВ с переводчицей, через которую передает ПАУ-ЛЮСУ, что он увидит сейчас всех своих генералов, находящихся у нас в плену.
Пока переводчица об'ясняется, мне удается выяснить у ВИНОГРАДОВА, что предполагается кинос'емка для хроники всего «пленного генералитета».
Несмотря на некоторое неудовольствие, вызванное перспективой выхода на мороз после бани, все поспешно одеваются. Предстоит встреча с другими генералами! О с' емке им ничего не известно. Но уже около дома ждут операторы. ШМИДТ и ПАУЛЮС выходят. Снимаются первые кадры.
ПАУЛЮС: Все это уже лишнее.
ШМИДТ: Не лишнее, а просто безобразие (отворачиваются от об'ектов*).
Садятся в машины, едут к соседнему дому, где находятся другие генералы. Одновременно с другой стороны под'езжают на нескольких машинах остальные — генерал-полковник ГЕШД10 и др.
Встреча. Операторы лихорадочно снимают. ПАУЛЮС по очереди жмет руки всем своим генералам, перебрасывается несколькими фразами: «Здравствуйте, друзья мои, больше бодрости и достоинства».
С'емка продолжается. Генералы разбились на группы, оживленно разговаривают. Разговор вертится, главным образом, по вопросам — кто здесь и кого нет.
Центральная группа — ПАУЛЮС, ГЕ ЙЦ, ШМИДТ. Внимание операторов устремлено туда. ПАУЛЮС спокоен. Смотрит в об'ектив. ШМИДТ нервничает, старается отвернуться. Когда наиболее активный оператор подошел к нему почти вплотную, он, едко улыбнувшись, закрыл об'ектив рукой.
Остальные генералы почти не реагируют на с'емку. Но некоторые как будто нарочно стараются попасть на пленку и особенно рядом с ПАУЛЮСОМ.
Между всеми беспрерывно ходит какой-то полковник и повторяет одну и ту же фразу «Ничего, ничего! Не надо нервничать. Главное — это все живы». Внимания на него никто не обращает.
С' емка заканчивается. Начинается раз' езд. ПАУЛЮС, ШМИДТ и АДАМ возвращаются домой.
* Имеются в виду объективы. — Ред.
Вестник 2/ 1995 127
ШМИДТ: Ничего себе удовольствие, после бани наверняка простудимся. Специально все сделано, чтобы мы заболели.
ПАУЛЮС: Еще хуже эта с'емка! Позор! Маршал (ВОРОНОВ) наверно ничего не знает! Так унижать достоинство! Но ничего не поделаешь — плен.
ШМИДТ: Я и немецких журналистов не перевариваю, а тут еще русские! Отвратительно!
Разговор прерван появившимся обедом. Едят, хвалят кухню. Настроение поднимается. После обеда спят почти до ужина. Ужин опять хвалят. Закуривают. Молча следят за кольцами дыма.
В комнате рядом раздается звон разбиваемой посуды. ХАЙН разбил сахарницу.
ПАУЛЮС: Это ХАЙН. Вот медвежонок!
ШМИДТ: Все валится из рук. Интересно, как он удерживал руль. ХАРІН! Руль Вы никогда не теряли?
ХАЙН: Нет, генерал-лейтенант. Тогда у меня бывало другое настроение.
ШМИДТ: Настроение — настроением, посуда —посудой, тем более чужая.
ПАУЛЮС: Он был любимцем фельдмаршала РЕЙХЕНАУ. Тот умер у него на руках.
ШМИДТ: Кстати, каковы обстоятельства его смерти?
ПАУЛЮС: От сердечного удара после охоты и завтрака с ним. ХАРІН, расскажите
XАЙН: В этот день мы с фельдмаршалом ездили на охоту. У него бьто прекрасное настроение и чувствовал он себя хорошо. Сел завтракать. Я подал кофе. В этот момент у него начался сердечный припадок. Штабной врач заявил, что надо немедленно везти его в Лейпциг к какому-то профессору. Быстро организовали самолет. Полетели: фельдмаршал, я, врач и пилот. Курс на Львов.
