Элоиза и Абеляр - Перну Р.
Скачать (прямая ссылка):
Прибыв в город, Абеляр явился к папскому легату Ko-нону Уррахскому, епископу Пренестинскому, и передал ему свой труд. Он заявил, что готов «либо внести определенные изменения в свою доктрину, либо понести за нее наказание», если в ней обнаружатся какие-либо еретические положения. Легат, вероятно, ощущавший некоторое смущение, предложил Абеляру отдать труд на суд архиепископу Реймсскому Раулю, а также и тех двоих, кто выдвинул против него обвинения в ереси, о чем Абеляр пишет не без горечи: «...сами враги наши — судьи», цитируя Священное Писание (Втор 32:31).
Однако вопреки ожиданиям Абеляра собор начался, но о его труде не говорилось ни слова. «[Альберик и Ла-тульф], пролистав весь трактат, изучив его вдоль и поперек в надежде найти что-либо предосудительное и не обнаружив ничего, что позволило бы им обвинить меня перед собравшимися на собор, отложили осуждение книги, коего они так жаждали, до окончания собора». Тем временем Абеляр, пытаясь противостоять надвигающейся буре, принялся публично излагать основы своего учения в церквях и прямо на площадях, как это было принято в те времена; в своих речах он стремился, по его выражению, «сформулировать основы католической веры согласно с тем, что было написано», то есть, по сути, он стал комментировать догмат веры, подкрепляя свои воззрения отточенными ар-
114
гументами. Благодаря красноречию Абеляра мало-помалу общественное мнение переменилось в поддержку философа: многие поняли, что речь идет вовсе не о еретике, а напротив, о человеке, который открывает слушателям новые соображения относительно великой тайны Троицы. И народ, как мы уже видели, принимал активное участие в жизни Церкви, и клирики начали интересоваться, кто же такой этот странный еретик, проповедующий постулаты воистину безупречной доктрины, и почему собор продолжает заседать, но дело этого еретика так и не рассматривается. «Неужели судьи признали, что скорее ошибаются они, нежели он?» — вопрошали люди. Альберик совершил несколько тщетных попыток в ходе частных бесед уличить Абеляра в еретических воззрениях, но не сумел смутить его и привести в замешательство.
«В последний день собора до открытия заседания папский легат и архиепископ долго совещались с моими двумя соперниками и с некоторыми другими особами о том, какое решение следует принять относительно меня и моих книг, каковые и были основной причиной созыва собора». Тогда взял слово один из прелатов, принимавших участие в заседаниях. Речь идет о Готфриде Левском, епископе Шартрском, человеке в те времена очень почитаемом. Он тогда уже пять лет был епископом в Шартре, и в этой должности ему предстояло находиться тридцать лет, ибо умрет он в 1148 году, прослыв человеком великой мудрости и святости. Гот-фрид, епископ Шартрский, был верным другом Абеляра, он никогда не терял его из виду и всегда старался защитить не только от врагов, но и от него самого, избавляя от тех трудностей и несчастий, которые Абеляр навлекал на себя своим неосторожным поведением. Не о нем ли думал Абеляр, когда обращался к «другу», которому была адресована «История моих бедствий»? Воспевая дружбу, Абеляр использовал следующие выражения: «Истинный друг превосходит все дары Господа / Среди всех богатств предпочтение следует отдать другу. / Человек, обладающий таким сокровищем, уже не беден./ Сокровище же это тем более драгоценно, что является большой редкостью».
Далее следуют двустишия, в которых автор прославляет дружбу. Надо сказать, что кроме гипотетического «друга», которому была адресована «История моих бедствий», мы не видим рядом с Абеляром никого, о ком могла бы идти речь в данном контексте.
Известный исследователь-эрудит выдвинул предположение, что в одном из очень красивых плачей («planctus»)
115
Абеляра, написанном им в конце жизни и прославляющем «друга» в образе библейского Давида, содержится намек на верную дружбу епископа Шартрского и на его постоянное покровительство.
Абеляр воспроизводит речь Готфрида в том виде, в каком она была произнесена, от первого лица, и речь эта преисполнена симпатии к обвиняемому и призывов проявить к нему справедливость: «Вы все, присутствующие здесь владыки Церкви, знаете, что всеобъемлющая ученость этого человека и его превосходство во всех исследованиях в любых областях знаний, коим он бы себя ни посвящал, способствовали тому, что он приобрел верных сторонников и последователей, что его слава затмила собой славу его и наших учителей и что его виноградная лоза, если так можно выразиться, распростерла свои побеги от моря до моря. Если вы возложите на него тяжесть осуждения, не выслушав его (чего я не допускаю), то — даже если это осуждение будет справедливым — оно оскорбит и больно уязвит многих, и найдутся в немалом количестве и такие, что пожелают его защитить, тем более что в представленном здесь письменном труде, вменяемом ему в вину, мы не можем усмотреть ничего, что походило бы на явное покушение на католическую веру. Можно сказать, припомнив слова святого Иеронима, что сила, проявляющая себя, всегда привлекает к себе завистников, а также можно вспомнить и слова поэта*, что молния разит высочайшие горы... Если же вы желаете действовать в соответствии с правилами, тогда пусть учение этого человека или его книгу подробно рассмотрят собравшиеся, пусть ему зададут вопросы, пусть ему предоставят возможность ответить на них, с тем, чтобы в том случае если он запутается в своих доводах и придет в замешательство, он мог бы признать ошибочность своих воззрений или окажется принужден умолкнуть».
