Русские добровольцы - Окороков А.В.
ISBN 978-5-699-23162-1
Скачать (прямая ссылка):
В 1817 г. дезертиры встречали посольство генерала А.П. Ермолова около Тавриза. В составе посольства находились полковник Г.Т. Иванов и штабс-капитан Н.Н. Муравьев, имевшие поручение опросить дезертиров и склонить их к возвращению в Россию. Муравьев вспоминал: «Баталион сей был из больших, офицеры все были из русских же солдат. Все были одеты в персидские мундиры, с длт шыми волосами и в папахах. Лица изменяли сим подлецам; народ все прекрасный, рослый, чистый и старый. Багали-он этот называется Енги-мусульман [новые мусульмане. — А.К.]. Они уже дрались против нас, и пленные, взятые из них Котлярев-ским, были повешены и переколоты. Теперь все люди просятся назад, и мы имеем надежду возвратить их...»5 Хотя персы и обещали не удерживать тех беглецов, которые пожелают вернуться, но сами тайком вывели батальон из Тавриза, заперли в казармах и набили на солдат колодки. Ермолову же сообщили, что батальон отправился усмирять курдов. Видя явный обман, Ермолов повздорил с Аббас-мирзой и отказался признать его наследником престола. Испуганный принц прислал было 40 дезертиров, но Ермолов не принял даже их, требуя сначала повесить Макипцева. В итоге переговоры окончились ничем6.
Хлопоты о возвращении беглецов продолжил в 1819 г. секретарь русской миссии А.С. Грибоедов. Он добился-таки опроса дезертиров и, хотя персидские чиновники тайно «проповедовали им разврат, девками и пьянством их обольщали», уговорил вернуться 168 человек. 30 августа 1819 г. состоялась церемония прощания. В присутствии русского секретаря Аббас-мирза «поручал солдатам служить вперед верою и правдою их государю, так же, как они ему служили, между тем мне [А.С. Грибоедову. — А.К ] давал наставления о будущем их благе, чтобы им в России хорошо было». Однако закончилось все скандалом. Растроганный Аббас-мирза позвал командира батальона Ма-кинцева. Но тут Грибоедов «не вытерпел и объявил, что не то-
лько стыдно должно бы быть иметь этого шельму между своими окружающими, но еще стыднее показывать его благородному русскому офицеру ..» — «Он мой ньюкер». — «Хоть будь он вашим генералом, для меня он подлец, каналья, и я не должен его видеть»7. 4 сентября дезертиры покинули Тавриз. Поскольку все оружие персы оставили у себя, то Грибоедов «велел сделать железные наконечники на полсотни пик, которые и раздал своему отряду». 12 сентября 1819 г, 155 бывших «енги-мусуль-ман» перешли российскую границу. Несколько человек по дороге отстали. Например, дезертир Ларин — «красивый паренье лицом, располагающим к доверию, послушный, но любит выпить» — загулял в Нахичевани Опомнившись, он бросился за своим отрядом. 4 дня в одиночестве и без еды Ларин шел по пустынному краю. В дороге на пего напали 3 разбойника. «Молодой и сильный» Ларин отбился и в Шуше догнал Грибоедова. Вернувшиеся дезертиры были прощены и отпущены «для свободного прожития на их родину»*.
К началу 1820-х годов русский батальон в Персии приобрел статичную организацию. Большая часть оставшихся беглецов (около 2/3) номинально приняла мусульманство, защищавшее от выдачи в Россию. Они обрили головы, оставляя лишь чуб на макушке, отрастили бороды и «зюльфы» — большие локоны на висках спереди и сзади ушей. Правда, религиозных обрядов дезертиры так и не выучили. На священных службах они привычно крестились. Обмундирование было персидского образца, отличаясь лучшим качеством и аккуратностью9. Дезертиры делились на семейных и холостых. Семейные получали землю и жили безбедно. Они составляли батальонный резерв. Когда батальон распускали по домам, у них квартировали холостые дезертиры. Правда, это случалось нечасто, так как батальон занимал дворцовые караулы у Аббас-мирзы. Во время военных действий и походов семейные формировали одну роту, собиравшуюся в основном добровольно из «охотников за зипунами». Холостые дезертиры составляли 4 постоянные роты (до 4 взводов каждая), разделившиеся после 1831 г. на 2 русские и 2 польские. Число рот и взводов могло варьироваться в зависимости от наличия дезертиров той или иной национальности. Но приблизительный состав части (по аналогичным штатам регулярной персидской пехоты) можно полагать таким, как показано в таблице. Поначалу батальон не имел своей музыки, что очень
огорчало Самсон-хана. Поэтому он с радостью встретил трех бежавших из Кумайри русских музыкантов Их тут же представили Аббас-мирзе, назначили высокое жалованье, поручили набрать хор из 30 человек и организовать оркес тр. Этот оркестр был лучшим в персидской армии, «хотя многие его инст рументы имели не совсем чистый строй».
За многие военные отличия батальон получил название Багаде-ран — т. е богатырский (в европейском понимании — гренадерский) Особенно хорошо он зарекомендовал себя во время персидско-турецкой войны 1821 — 1823 гг , в частности, у города Ван, где понес большие потери, и при победе над турецким сераскиром Чопан-оглы у Топрак-кале
Новая воина Персии и России (1826—1828 гг ) поставила дезертиров в трудное положение. Сохранявший христианскую веру Самсон-хан отказался воевать, заявив: «Мы клялись на Святом Евангелии не стрелять против своих одноверцсв и клятве нашей не изменим»10. Но все его попытки остаться в Тавризе не увенчались успехом Аббас-мирза назначил Самсон-хана военным советником Батальон же двинулся в поход только с условием находиться в резерве около Урмии Тем не менее в сражении 13 сентября 1826 г. при Елизаветополе дезертиры защищали правый фланг центра персидской позиции. Руководил ими Касум-хан — командир второго, сформированного незадолго перед войной, гвардейского батальона Аббас-мирзы1 Видимо, Багадеран присоединился к действующей армии 30 августа вместе с шахской гвардией, а Касум-хан принял командование над ним как старший после Самсон-хана гвардейский начальник. При Елизаветополе персы были разгром лены. Тем не менее, восполнив потери русскими пленными, батальон к 1829 г насчитывал уже 1400 человек. Однако эпидемия холеры 1830 г. вновь сократила его численность. Чуть раньше, в 1828 г., в Персию бежал прапорщик Нашебургского пехотного полка Евстафий Васильевич Скрыплев Он не только поступил на шахскую службу, но и женился на дочери Самсон-хана. «Жена его, Марья Самсоновна (по матери армянка, грегорианского исповедания), была добрейшее и, по-восточному, самое раболепное существо»13. Она приходилась молочной сестрой Мохаммед-мир *е, ставшему впоследствии шахом. Макинцев сделал зятя серхенгом и командиром Багалерана. Сам же, являясь почтенным генералом, принял обязанности
