День мира - Линдорф А.
Скачать (прямая ссылка):
— Вот это уже другой разговор. Так вот, здесь, в Нью-Бейтоие, наклевывается одно интересное дельце. Ты можешь принять участие...
— Благодарю вас, сэр. Дайте мне только немного подумать.
•
Марулло вошел, широкий, грузный, как медведь. Его "'грудь напоминала туго набитый мешок. Поэтому руки казались короткими, они торчали в стороны. Шляпа у него была сдвинута иа затылок. Глаза у Марулло были влажные, хитрые и сонные, золотые коронки иа передних зубах ярко блестели при свете ламп, мерцавших за стеклом прилавка-холо-дильиика.
— Доброе утро, мистер Марулпо,— ответил Итэн.— Но, пожалуй, сейчас уже вечер.
— Хай *, паренек... Рановато ты закрыл сегодня лавку.
— Весь город уже закрылся. Что-нибудь надо сделать? Короткие жирные руки вытянулись в стороны, начали качаться в локтевых суставах, словно на шарнирах.
— Руки у меня болят, паренек. Артрит. Все хуже и хуже.
— И ничем нельзя помочь?
— Чего только я не пробовал: припарки, акупий жир, пилюли... А руки все болят. Что ж, все закрыто... Давай-ка потолкуем, паренек,— блеснул Марулло золотыми коронками зубов.
— Что-нибудь не в порядке?
— Не в порядке? Что ие в порядке?
— Если вы можете подождать немного, я отнесу сейчас бутерброды в банк... Мистер Морфи просил...
— Молодец, парнишка. Это хорошо. Это — сервис... Итэн пересек улицу, постучал в банк с черного хода и передал молоко и бутерброды служителю, открывшему дверь.
— Спасибо,— сказал тот.— Напрасно вы сами все это принесли...
— Марулло говорит, что это сервис. Возвратившись, Итэн застал Марулло у мусорного бака.
Марулло пристально вглядывался во что-то.
— Где вы хотите поговорить, мистер Марулло?
— Можно здесь, паренек...
Марулло вытащил из мусорного бака листья цветной капусты.
— Слишком много обрезаешь с кочна, паренек,— сказал он.
— А это чтобы кочан выглядел поаккуратней.
— Капуста продается на вес. Ты выбрасываешь в мусорный ящик деньги... Е«ь у меня один приятель, грек. У него ресторанов штук двадцать. Он всегда говорит: следи за мусором. Что выбросил в мусор, уже не продашь. Толковый малый.
— Так точно, мистер Марулпо.
Итэн бесшумно двинулся к передней части магазина; Марулло шел за ним, оттопыривая локти.
— Ты хорошо обрызгиваешь овощи? Как я говорил?
— Конечно.
Хозяин взял в руки головку салата:
— Сухой,—заметил он.
— Я ие хотел вымачивать его в воде.
— Вода придает салату свежий, приятный вид. Думаешь, я ничего в этом не понимаю? Я начинал с одной ручной тележки. С одной.
— Я знаю.
— Надо знать все эти штучки, паренек, а ие то обанкротишься. Теперь о мясе. Ты платишь слишком много поставщику.
— Но мы рекламируем говядину как первый сорт.
— Первый, второй, третий — кто разберет? А теперь поговорим по душам. У нас слишком много должников, которые плохо платят. Не заплатят к пятнадцатому — нет кредита.
— Нельзя этого делать. Некоторые из них покупают у нас по двадцати лет...
* Уменьшительное от «хэлло».
На книжном рынке рекламировалось и вот это...
К. Г. БАЛЛАРД. ЗЛОВЕЩИЙ БАР.
Убийство испанского гранда срывает все планы американской кинозвезды. Инспектор полиции Клей Кроуэлл возглавляет группу сыщиков, которые ведут расследование, пользуясь услугами камердинера. Великолепный детектив.
Издательство «Клуб преступлений».
— Послушай, паренек, крупные торговые фирмы не продадут самому Джону Д. Рокфеллеру в кредит и иа пять центов. Конечно, все наши должники — хорошие люди, но деньги тоже хороши. И это главное. Надо за этим следить. Не будешь следить ты, кто же будет? Надо учиться, паренек.
Теперь золотые коронки уже не блестели — губы итальянца напоминали щель копилки. Итэн был удивлен. Волиа гнева захватила его.
— Я не жупик, Марулло,— сказал он.
— Кто говорит о жульничестве! Я толкую о хорошем бизнесе, а только хороший бизнес может быть сейчас бизнесом. Ты думаешь, паренек, мистер Бейкер — добряк?
Итэна взорвало.
— А теперь ты меня послушай! — заорал он.— Хоули живут здесь двести лет. Мы всегда хорошо уживались со своими соседями и достойно вели себя все это время. Ты думаешь, можно ворваться сюда из твоей Италии и переделать все иа свой лад? Ошибаешься! Хочешь отобрать у меня работу? Можешь! Забирай ее! Сейчас. Здесь. Сию минуту. И не называй меня пареньком, или я дам тебе в нос!
Все зубы Марулло заблестели.
— О'кэй, о'кэй, не бесись. Я только пытаюсь наставить тебя на правильный путь.
— Не называй меня больше пареньком! Моя семья живет здесь двести лет...
Итэн чувствовал — это звучало по-детски. Ярость его начала постепенно исчезать.
— Я не очень хорошо говорю по-английски. Ты думаешь я — «даго» *? Мои предки... Марулло из Рима. Наше имя известно две, а то и три тысячи лет. О Марупло писал Валерий Максимус. А ты говоришь — двести пет.
— Ты нездешний.
— Двести лег назад вы, Хоули, тоже были нездешние.
Вся ярость Итэна сразу испарилась. Он увидел нечто такое, что заставляет человека усомниться в неизменности окружающего мира. Иммигрант, разносчик фруктов преобразился у него на глазах. Выпуклый лоб, мощный римский нос с горбинкой, глубоко посаженные глаза, свирепый, без тени страха взор, голова, покоящаяся на мускулах шеи, словно на колонне. Итэн увидел — в этом человеке есть гордость, столь глубокая и уверенная, что оиа могла маскироваться смирением. Это было потрясающее открытие. Оно повергло Итэна в недоумение. Оно заставило его подумать: «Если я не заметил вот этого, то, видимо, от меня ускользнуло и многое другое».
