Италия конца XIX века: судьбы людей и теорий - Кин Ц.И.
Скачать (прямая ссылка):
Мы упоминали уже о том, что газете и группе «Пле-бе» предстояло в будущем сыграть немалую роль в пропаганде идей научного социализма в Италии, причем отношение к Мадзини для них, как и для других групп, было чем-то вроде лакмусовой бумажки. Мы говорили также и о том, что процесс размежевания идей был сложным: «ортодоксальный мадзинизм>, оппозиция ему, влияние бакунизма — все это, может быть, яснее современным историкам, располагающим архивами, и т. д. Но для современников, для участников событий далеко не все было ясным и понятным.
Этому, разумеется, содействовала и сложная политическая игра, которую вел Бакунин. В годы его пребывания в Италии он, как ^явствует из многих данных, не добился реальных политических успехов. Единственное в его деятельности, что объективно отвечало интересам Международного Товарищества Рабочих,— это его борьба против Мадзини, развернувшаяся, однако, не тогда, когда Бакунин дал слово Марксу вести эту активную борьбу, но много позже. Успех к Бакунину пришел в начале 70-х годов, главным образом, после поражения Коммуны. Именно в это время созрели благоприятные условия для деятельности анархистов. Бакунин искал и находил себе сторонников в менее развитых странах Европы и, добавим, в самых обездоленных общественных слоях, ибо даже рабочий класс передовых в промышленном отношении стран представлялся ему привилегированным классом. Заметим еще, что Италия конца 60-х — начала 70-х годов была благоприятным полем для деятельности анархистов, поскольку люди, воспитанные в традициях Рч-
3* 67
е^рджименто, могли психологически воспринять идеи Бакунина, как нечто близкое им.
Нельзя не упомянуть о том, что в 70-х годах Бакунин вполне сознательно делал ставку на буржуазную молодежь, которой отводил видную роль в своих планах. Бакунин рассчитывал, что именно эти люди должны будут «толкать вперед» народные массы. Пройдет двадцать три года, и Энгельс в письме к Турати упомянет о «деклассированной буржуазной молодежи» и добавит насмешливо и горько: «...которой так гордился Бакунин» 25. Но если именно анархистские идеалы и своеобразная «мистика» отвечали некоторым особенностям общественной психологии в Италии 70-х годов,— впоследствии положение изменилось. Дело не только в том, что горький опыт доказывал копечнуто бесплодность анархистских выступлений, какой бы личпый героизм не проявляли многие их участники. Дело в том, что менялся социальный облик страны, зарождался промышленный пролетариат и в последних десятилетиях прошлого века в Италии появились условия для развития новых идей.
Письма Кафьеро к Энгельсу отчасти позволяют уловить тот момент, когда в душе молодого революционера зародились сомнения. По своему интеллектуальному уровню Карло Кафьеро, бесспорно, принадлежал к тем немногим, кто был способен как-то разбираться в вопросах теории, что, конечно, не могло помешать им ошибаться. Ведь общий уровень первых организаторов итальянских секций Интернационала не был высоким. Вот, например, что пишет Вальяни, имея в виду конец 60-х — начало 70-х годов: «Первыми руководителями и инициаторами на местах были преимущественно коммунальные врачи, учителя, адвокаты, муниципальные служащие, ремесленники, более развитые рабочие, которым удавалось направить свежую энергию пролетариата городов и деревень» 26. Очевидно, что о научном социализме все эти люди знали не так уж много, а в тонкостях пе разбирались. Но, без сомнения, каждый из них верил в идеалы справедливости и равенства. Они были практиками, и «социальный вопрос» являлся той реальностью, в которой они жили. Социалистические идеалы были для них прежде всего именно идеалами социальной справедливости.
В общем, в копце 1871 — начале 1872 г. в итальянском революционном движении создается исключительно слож-
68
ное и запутанное положение. Здесь клубок противоречим, страстей, столкновений, личного соперничества, все это надо помножить на темперамент главных действующих лиц, на общую атмосферу в стране и в Европе после поражения Коммуны. Попробуем хотя бы в самых общих чертах обрисовать картину.
Мадзини: фанатизм, властность, непримиримость, яростные нападки на Коммуну и на Интернационал, его стремление во что бы то ни стало восстановить свое влияние в массах, его разочарование после Римского съезда, горечь и, может быть, неосознанное предчувствие близкого конца.
Гарибальди: уже после Римского съезда, 14 ноября, он официально заявляет о своем присоединении к Интернационалу. И хотя текст письма Гарибальди показывает поразительную наивность и путапицу его взглядов (в самом деле, он смешивает все на свете: он «послал бы на каторгу как тех, кто всю жизнь изучает способы отнимать средства у голодных для того, чтобы жирели епископы, так и тех архимандритов вышеуказанного Общества [Гарибальди имеет в виду Бакунина, а не марксистов.— Ц. К. ], кто упорствует в своих теориях: Война капиталу, собственность — это кража, наследство это тоже кража и т. д.27), — несмотря на наивность и теоретическую беспомощность, этот поступок народного героя — его присоединение к Международному Товариществу Рабочих производит на массы колоссальное впечатление и способствует тому, что в стране возникает сильнейшее движение за Интернационал.
