Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху - Брюле П.
ISBN 5-235-02786-8
Скачать (прямая ссылка):
О Зевс! К чему твердить о женском зле? Достаточно сказать: «Вот женщина».
Но об этом мужчины говорят только между собой. Присутствие женщин — особенно жен — обязывает к некоторой осторожности, и только глупец, «на брачный пир явившись, поносит там весь женский род»*.
Греческое женоненавистничество имеет будущее
Даже если Семонид позаимствовал идею у своего предшественника, эпизод с Пандорой не означает, что Семонид был всего лишь читателем Гесиода, что его каталог не вызвал никакого отклика у мужчин. Поэт того времени приспосабливался к своей аудитории, и даже если это делал только ради забавы, положительная оценка слушателей давала понять, о чем они думают. Сущность его успеха (а он доказан,
* Женщины (жены) обычно не присутствовали на застольях, однако принимали участие в брачных пирах. (Прим. авт.)
поскольку это произведение дошло до нас) проистекает из этих зоологических масок, за которыми таится мужской сарказм. Близость древних к животным, повседневная жизнь рядом с ними, а также общеизвестные культурные образы укрепляют и возрождают животную метафору и объясняют ее долговечность.
Обратив наши взоры в последующие века, мы постоянно обнаруживаем отзвуки тех же насмешек. Так в VI веке до н. э. Фокилид вторит Семониду:
Так говорит Фокилид: от четверки зверей происходят Женщины все. Так, одна — от пчелы, от собаки — другая. Та — от свирепой свиньи, та — от лошади с пышною гривой. Эта легка и быстра, непоседлива, видом пригожа, Та, что от злобной свиньи, ни худой, ни благой не бывает. Та, что от псицы, дика, неуживчива, та ж, что от пчелки, И к домоводству склонна, и ко всякой работе пригодна. С женщиной этой ищи, милый друг, вожделенного брака!
2(2) Пер. Г. Церетели.
Такова и вся женоненавистническая традиция V века до н. э. в Афинах, отраженная как в трагедиях Еврипида, так и в комедиях Аристофана. Говоря о первой, как не вспомнить об Ипполите, который вопреки женщинам и богам отказывается от любви одновременно со зрелостью.
О Зевс, зачем ты создавал жену?
И это зло с его фальшивым блеском
Лучам небес позволил обливать?
Иль для того, чтоб род людской продолжить,
Ты обойтись без женщины не мог?
«Ипполит». Пер. И. Анненского.
Аристофан заслуживает здесь несколько большего внимания. Он является представителем общественного, если хотите, традиционного женоненавистничества. («Зверя нет сильнее женщин ни на море, ни в лесу. / И огонь не так ужасен, и не так бесстыдна рысь»*.) Это реакционер в полном смысле этого слова: в прошлом он даже отстаивал свое право на причуды. Красивые и добрые принадлежат к золотому
* Аристофан. Лисистрата / Пер. А. Пиотровского. (Прим. ред.)
веку. Это век мира, кутежей и чувственности. Нам стоит тем более внимательно отнестись к его рассуждениям, поскольку он объединяет две темы, и когда заставляет звучать женские голоса, кажется, что женщины согласны с мужским «традиционным» взглядом на самих себя:
А жены носят платье, как в былые дни, Они готовят сидя, как в былые дни, И праздники справляют, как в былые дни, Коврижки запекают, как в былые дни, Мужей своих изводят, как в былые дни, Любовников заводят, как в былые дни, Сластишки закупают, как в былые дни, Винишком запивают, как в былые дни.
«Женщины в народном собрании».
Пер. А Пиотровского.
Женщина — пожирательница мужчины и пожи-рательница богатств надолго заняла место в воображении мужчин.
[Зевс] Как увидал у людей свой огонь, издалека заметный, Чтоб отплатить за него, изобрел для людей он несчастье: [...] Женщин губительный род... [...]
Если же в браке кому и счастливый достанется жребий, Если жена попадется ему сообразно желаньям, Все ж начинает немедленно зло с добром состязаться Без передышки.
Гесиод «Теогония»
Пора прервать этот перечень пороков и недостатков, свидетельствующих о неизменном отношении к женскому полу, питающему поток ужасных образов, которые, по существу, делятся на три части. Сперва невоздержанность. Это те, кто не может обуздать себя, те, кто «чересчур предается наслаждениям ласк и чревоугодия», говорил Аристотель. Женщина является ненасытной утробой, жадной до пищи и секса, толстеющей за счет истощения других. Все вокруг нее приходит в упадок, а она жиреет. Далее: женщина неспособна на добродетель (что вы хотите, у нее же нет ума), то есть лишена решительности, постоянства, упорства, храбрости, любви к прекрасному; и это делает ее злой. Ей бы следовало
стесняться себя показывать (Перикл: слава женщин заключена в том, что мы не говорим о них), а мы то и дело слышим и видим их. И, наконец, то, о чем говорит Гесиод: страх от соприкосновения с нечистотой — опасно «мыться в воде, в которой купалась женщина». Это страх религиозный. Греческое женоненавистничество и его последствия черпаются из фантазий, порожденных мужскими страхами перед зоологическими образами.
Пинок ослицы
«Мешок со жратвой!», «чудовище равнодушия», «неловкая», «нерадивая», мотовка, соня — «как это она не устала спать»... О ком это? О женщинах, конечно. Но кто говорит? Женщины, подруги, уверяющие, что они живут в согласии, и вечно жалующиеся на свою печальную участь, участь «быть под тем же игом» (!). Это не мужчины говорят о женщинах, это женщины говорят о женщинах-рабынях! Это портреты рабынь, описанные их хозяйками в одноактных пьесках III века до н. э. А шаблонные женоненавистнические упреки сами женщины бросают в адрес своих служанок. В той же глупости — «что ты на меня вылупилась?» — в той же лени, в том же обжорстве свободные женщины упрекают женщин-рабынь, постоянно угрожая им побоями. Правда, есть еще одна ступень, есть более непререкаемый авторитет, на который ссылается даже свободная женщина, — высший, муж...
