Особый отдел империи - Борисов А.
ISBN 5-224-01443-3
Скачать (прямая ссылка):
Необходимость встречи с Герценом усугублялась тем, что Романн боялся, как бы самые важные бумаги не ушли из архива Долгорукова в Вольную типографию и не были там опубликованы. Хотя «Колокол» в то время уже не выходил, Герценом выпускались французское и русское приложения к нему. Так, 15 февраля 1869 года вышло очередное Приложение к «Колоколу» на французском языке. III Отделение, как оказалось, не подозревало об этих изданиях-приложениях, и Романн-Пост-ников осторожно намекнул на нерадивость своего ведомства в очередном донесении: «Вероятно, это не было известно по заграничному отделению, иначе оно было бы мне передано при отъезде». Из этого доноса следует отметить, что в структуре охранки уже существовало целое «заграничное отделение», на которое ссылается его агент. В указанном Романном «Приложении» были опубликованы некоторые исторические документы из «секретного архива» Долгорукова, в то время когда ни один из них еще не мог появиться в России. Среди
80 Іфбликаций в «Приложении» были: письмо Марии Фе-ірровньї Плещееву о гибели Павла I; свидетельство очевидца о страшных расправах над польскими бунтовщиками 1830—1831 годов; записки Карабанова о попытке !фригория Орлова жениться на Екатерине И; несколько «сумасшедших» приказов Павла I; секретная переписка духовного ведомства; отказы декабристов Муравьева, •Волконского и Трубецкого принять царскую «милость» — возвращение их детям прав при условии перемены ими декабристских фамилий. Эйдельман отмечает, что, готовясь к встрече с Герценом, Романн-Постников «внутренне перестраивался» и, видимо, для вхождения в роль первые отчеты из Парижа писая более развязно, чем прежние, и даже осмелился рекомендовать начальству реформу российской гвардейской жандармерии на манер французской. Тут он зарвался, потому что на полях его отчета Филиппеус пометил: «Его не спросили!»
В начале октября 1869 года Герцен принял Постникова в Париже. «я постиг этих господ...»
Первая встреча Романна-Постникова с Герценьш. — Условия приобретения архива Долгорукова. — План Романна-Постникова опубликовать часть долгоруковского архива. — Доставка купленного архива в III Отделение. — Запоздалое предупреждение эмигранта М. Элпидина. — Непоколебимое доверие Герцена агенту охранки.
Донесение К. А. Романна К. Ф. Филиппеусу от 3 октября 1869 года:
«...He оставалось другого выхода, как идти к Герцену, ибо затянуть к нему визит значило бы избегать с ним свидания, и в этом отношении я не ошибся, ибо Герцен меня уже поджидал. Я постиг этих господ: с ними надобно бьггь как можно более простым и натуральным.
Я не знаю, родился ли я под счастливой звездой в отношении эмиграции, но начинаю верить в особое мое счастие с этими господами. Признаюсь, я почти трусил за успех, но, очутившись лицом к лицу с Герценом, все мое колебание исчезло. Я послал гарсона сперва с моей карточкой спросить, может ли г. Герцен меня принять. Через минуту он сам отворил двери номера, очень вежливо обратился ко мне со словами „покорнейше прошу". Следовало взаимное рукопожатие и приветствия, после чего Герцен сказал мне: „Я еще предупрежден был в Лондоне о вас, но, приехав сюда, я начал терять надежду вас видеть". Я ответил на это, что виною тому был Тхоржевский, выразившийся весьма неопределенно относительно права моего говорить с ним, Герценом, относительно бумаг.
Я был принят Герценом чрезвычайно хорошо и вежливо, и этот старик оставил на меня гораздо лучшее
82 впечатление, чем Огарев. Хотя он, когда вы говорите с ним, и морщит лоб, стараясь как будто просмотреть вас !»сквозь, но этот взгляд не есть диктаторский, судейский, а, скорее, есть дело привычки и имеет в себе что-то примирительное, прямое. К тому же он часто улыбается, а еще чаще смеется. Он не предлагал мне много вопросов, а спросил' только, где я воспитывался И намерен ли всегда оставаться за границей. На последний вопрос я отвечал осторожно, что надеюсь. Взамен скудости вопросов Герцен, видимо, старался узнать меня из беседы со мною. Он сам тотчас заговорил о деле. Я ему показал второе письмо Тхоржевского, на которое, улыбаясь, он сделал следующие замечания: 1) нельзя заключить, чтобы оно было писано бывшим студентом русского университета, 2) о других покупателях ему ничего не известно, и 3) относительно того, чтобы ближе познакомиться, Герцен полагает достаточным нравственное убеждение, а не годы изучения человека. Есть нравственное убеждение, как он говорил, ну и достаточно.
Мы беседовали более двух часов и вот что постановили: он, Герцен, на продажу мне бумаг совершенно согласен, о чем он Тхоржевскому и напишет и попросит у него решительного ответа в отношении условий, ибо он, Герцен, не хочет взять на себя быть судьей в цене. Он напишет Тхоржевскому на днях весьма обстоятельно и подробно, чтобы избежать всякого дальнейшего недоразумения и предоставить ему, если он желает, самому приехать сюда и втроем решить дело. Во всяком случае, Герцен хотел или лично, или по городской почте дать мне ответ через неделю. При этом, когда я захотел написать свой адрес, то он проболтался и сказал, что его знает, назвал гостиницу. Адрес ему сообщил, конечно, Тхоржевский, и он уже справлялся.
