Михаил Бакунин и «польская интрига - Борисёнок Ю.А.
ISBN 5-8243-0208-1
Скачать (прямая ссылка):
Судя по отрывочным данным следствия, Лиссовская поддерживала контакты со многими ведущими лидерами эмиграции. В частности, в июле 1848 г. она устроила встречу Высоцкого и Н.Жмиховской, представлявшей группировку Краевского, в Кракове. У нее были надежные связи в приграничных районах, во многом благодаря знакомству с машинистами
259
Варшавско-Венской ж.д. Т.Мошинским, К.Хомичевским, а также с раввином Бэром Майзельсом, имевшим большое влияние на еврейское население по разные стороны границ185. Приоритетной целью деятельности мысловицкой агентуры была прочная связь с Царством Польским; Лиссовскую часто навещали Жмиховская и другие «энтузиастки», посланные Краевским и его соратниками.
Был налажен прочный конспиративный мост, о существовании которого могли знать только самые проверенные люди. К их числу принадлежал и Бакунин. Таким образом, даже в условиях подавления революции в Вене и бомбардировки Львова (1 ноября 1848 г.) перспективы практического революционного сотрудничества Бакунина с поляками были оптимистическими. Его польские контакты лета и осени 1848 г. были многогранны и разноплановы. К концу 1848 г. это направление его деятельности стабилизировалось на достаточно высоком уровне. С одной стороны, «польское дело» уже не рассматривалось им как главный, определяющий момент приложения им своих сил — польские контакты органически вписывались в систему его немецких, чешских, южнославянских, румынских, венгерских связей. С другой стороны, в общем комплексе общения Бакунина с поляками весьма значительное место занимала нелегальная, конспиративная линия, нацеленная на успешную реализацию широкомасштабных планов по освобождению двух народов. «Блажен я, если смогу хоть отчасти способствовать освобождению славян, освобождению моего отечества, блажен, если смогу умереть за свободу поляков и русских»186, — пишет он в октябре 1848 г. И.Скужевскому.
3.3. Вместо бунта в Праге — восстание в Дрездене: Бакунин и поляки в вихре больших европейских заговоров
Бакунин активно стремился к созданию организационной структуры будущего всеобщего восстания в центрально-европейском регионе, в котором он надеялся играть далеко не последнюю роль. Его революционная тактика предполагала органическое сочетание формирований различного уровня,
260
причем особая роль отводилась тайным структурам. Знакомство с Вейтлингом, деятельностью карбонарских вент и масонских лож (значительная информация об этом могла быть предоставлена ему польскими знакомыми, в частности, Звер-ковским, Ворцелем, Штольцманом — лидерами созданной в 1830-х годах «Молодой Польши»187, а также польскими масонами). Первые опыты такой деятельности воплотились в парижских контактах с Дзвонковским и его товарищами, логически приведших к той бурной деятельности, которую развил Бакунин в конце 1848 — начале 1849 гг. в среде чехов, поляков, немцев, в меньшей степени словаков, валахов, венгров и южных славян. В его тактике можно выделить несколько уровней, отличающихся прежде всего степенью доверия и «посвященности» в революционное дело.
Первый, самый поверхностный уровень контактов в 1840-х гг. занимает еще видное место и включает в себя общеизвестную, заметную всем деятельность Бакунина (салонные контакты с аристократами, либералами и демократами самых различных оттенков и национальной принадлежности, вплоть до турецкого посланника). В применении к польскому направлению деятельности этот уровень представлен обширным комплексом самых разнообразных связей, что предполагает различную интерпретацию положений его радикально-демократической программы и, в частности, появившегося в конце 1848 г. «Воззвания к славянам», провозгласившего в качестве главной цели освобождение славянства из-под ига монархизма и революционный союз славян с немцами и венграми.
Только в этой среде могли находить какую-то почву всяческие слухи и сплетни о Бакунине, проистекавшие во многом от того, что Бакунин во имя революционного дела контактировал на этом уровне с представителями всех группировок польского движения, проповедуя «нейтралитет в польских делах»188. К концу 1848 — началу 1849 гг. в условиях, с одной стороны, стабилизации отношений Бакунина с «нужными ему» поляками и, с другой, резкой девальвации значения прежних группировок и «партийных пристрастий» внутри польского движения и ощутимого упадка революционности дилетантов эта линия контактов прочно отходит на второй план.
261
Второй уровень образуют лица, обладавшие значительным доверием Бакунина, состоявшие с ним в длительном общении или регулярной переписке189, причем отношение большинства из них к революции, как правило, не выходило за рамки словесной поддержки или дилетантского участия, что не исключало традиционного «дипломатничанья» (среди них Г.Гервег и А.Рейхель, Р.Вагнер и Г.Мюллер-Стрюбинг, К.А.Варнгаген фон Энзе и П.В.Анненков, А.И.Герцен и П.-Ж.Прудон, среди поляков — ЛХодзько и К.Э.Хоецкий, Ю.Словацкий и З.Щ.Фелиньский, В Липский, В.Косцельский, П. и Х.Шуманы. Сюда же можно отнести и масонское увлечение Бакунина, бывшее важным средством завязывания и укрепления контактов с влиятельными слоями европейского общества190).
