Средневековый город ближнего востока 7 середина 13 века - Большаков О.Г.
Скачать (прямая ссылка):
Для этой сложной работы, требующей усилий многих представителей разных специальностей, необходим сопоставимый материал по всему региону, обработанный по единой методике при одинаковой постановке задач исследования. К сожалению, востоковедение, начавшее серьезное исследование экономической истории менее полувека назад, еще не может быть равным партнером медиевистике Европы. Лишь в области изучения средневекового города Ближнего Востока в последние два десятилетия наметился сдвиг, который позволяет смелее сопоставлять некоторые аспекты городской жизни Европы и Ближнего Востока.
Востоковеды в силу характера письменных источников все-
2 Критику их аргументов с позиций медиевистов-западннков см. [Вайнштейн, 1957; Баткин, 1969; Рутенбург, 1975].
6
гда Сыли связаны с изучением города, хотя до тех 'пор, пока востоковедение имело в основном филологическое направление, город был сценой, а не действующей силой истории. Средневековый город стали изучать, как таковой, только в начале нашего века, когда накопился материал по исторической топографии и появились условия для проведения археологических работ. Начало этого периода отмечает ,появление известной монографии Г. JIe Стренджа по исторической топографии Багдада [Le Strange, 1900] и ряда исследований по истории формирования Фустата-Каира [Guest, 1907; Casanova, 1913 (1—3)];
раскопки Самарры [IIerzfcld, 1907; 1948], а затем Фустата [Bahgat, 1921] открыли историкам реальный облик двух мировых столиц средневековья.
Этот этап совпал с выделением из экономической географии комплексной науки о городе — урбанистики, ставившей своей целью «общее исследование условий н проявлений существования и развития городов» [Lavcdan, 1926(4), 1]. Ее прежде всего интересовали современный город и 'перспективы его развития ([Ratzel, 1903; Hassert, 1907], но подход к городу как к особому социально-экономическому организму со своими закономерностями возникновения и пространственного развития позволил плодотворнее исследовать и его прошлое, уже хотя бы потому, что историки впервые задумались над тем, что такое город [Maunier, 1910; Weber, 1921; Lavedan, 1926; 1926(1)].
Востоковеды не сразу восприняли методику, выработанную урбанистами, прежде всего из-за недостатка конкретного материала. Двадцатые годы были инкубационным периодом, когда наряду с публикацией традиционных работ велось исследование городов Северной Африки и Ближнего Востока на основе нового подхода. Вышедшие в одном и том же году монографии К. Вульцингера i[Wulzinger, 1924] и Ж- Марсэ ([Margais, 1924] прекрасно демонстрируют старый и новый подход к теме.
Богатый урожай историко-топографических исследований средневекового мусульманского города и городов, сохранявших средневековый облик, принесли тридцатые годы, когда появились монографии об отдельных городах ,[Clerget, 1934; Combe, 1933] и исследования целых областей на 'базе аэрофотосъемки [Rostovtzeff, 1932; Poidebard, 1930; 1934]. Очень плодотворным оказался метод реконструкции средневековой планировки по остаткам ее в живом городе, основанный на законе «устойчивости планировки», сформулированном П. Лаведаном [Lavedan, 1926(1), 211; Sauvaget, 1934; 1935; Weullersse, 1935].
Блестящим завершением этого этапа исследований была монография Ж. Соваже о Халебе, в которой не только мастерски использованы все возможности исследования территориального развития города, но и впервые в таком широком хронологическом диапазоне прослежена его социально-экономическая жизнь [Sauvaget, 1941].
Следующий этап, начавшийся в послевоенные годы, харак-
7
теризуется усилением интереса к социально-экономической истории Востока, в первую очередь, естественно, города. Отдельные стороны его жизни (особенно торговля и ремесленные организации) привлекали внимание и раньше, но теперь они стали исследоваться как часть целого — социально-экономической структуры города — в связи с вопросом о ее специфике, о се отличиях от предшествующего, античного города и синхронного — западноевропейского. Впервые такая 'постановка вопроса отчетливо была сформулирована в статьях Г. Грюнебаума и К. Казна, вышедших в 1955 г. [Grunebaum, 1955; Cahen, 1955].
Среди большого числа работ о городе, появившихся в следующие три года3, особенно выделяется небольшая монография К. Казна о народных движениях и городском автономизме .[Ca-hcn, 1958 (1—2)], содержание которой гораздо шире, чем заявлено в названии. Исследование городских движений служит автору материалом для размышления о реальности «мусульманской специфики» города, внесенной арабским завоеванием, о причинах и времени расхождения путей развития ближневосточного и европейского города. Пожалуй, до этого еще никто не-говорил так определенно о принципиальном сходстве византийского и мусульманского города, о второстепенности его «мусульманских особенностей» по сравнению с принципиальным единством социально-экономической структуры городов, существовавших на территории бывшей Римской империи, сохранявшимся до тех пор, пока в XI—XII вв. город Западной Европы не начал развиваться в новом направлении.
