Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов Том 5 - Бартольд В.В.
Скачать (прямая ссылка):
Гузз
525
ранее, была обращена в христианство (Закария Казвини, II, 394). Гузы-мусульмане стали называться также туркман (туркмены); это имя (происхождение его не выяснено), которое позднее полностью вытеснило имя гузз, впервые появляется у Макдиси (274 и сл.).
В конце IV/X в. началось переселение гузов в мусульманские земли, где они обосновались первоначально около Нура, в Бухаре; еще ранее Константин Багрянородный сообщает о продвижении другой ветви гузов (OoCoi, в русских летописях они названы торки) на запад за Волгу и столкновении ее с печенегами. В V/XI в. в обоих направлениях продвинулись еще большие массы этого народа; в Передней Азии гузы, или туркмены, частично в виде вольных разбойничьих отрядов, частично под предводительством своих князей прошли через все культурные земли до самого Средиземного моря; на западе узы в 1065 г. перешли Дунай и опустошили Балканский полуостров до Фессалоник и Эллады, но вскоре после этого были уничтожены печенегами и болгарами, а те, что избежали уничтожения, поступили на византийскую службу и позднее, по-видимому, смешались с другими народами. Напротив, для этнографической обстановки в Передней Азии завоевательные походы гузов имели большее значение. Происходившей из гузов династии Сельджукидов постепенно удалось подчинить своей власти все страны от Китайского Туркестана до границ Египта и Византийской империи. Сельджукиды, по-видимому, предпочитали селить своих беспокойных соплеменников на западной границе своей империи, вследствие чего в Малой Азии и северных провинциях Ирана и появилось тюркское население. На востоке упоминается еще только одно более значительное движение гузов: в 548/1153 г. племена, поселившиеся у Балха, восстали против султана Санджара, в результате чего султан был взят в плен, а Хорасан и некоторые другие провинции были опустошены; однако эти события имели лишь недолговременное политическое значение и, по-видимому, не оказали никакого влияния на этнографическую обстановку. Местности по Сыр-Дарье и к северу от Каспийского и Аральского морей, покинутые гузами, были заняты кипчаками (пишется также осифчак), ветвью каймаков (так по Гардизи — у Бартольда, Отчет о поездке в Среднюю Азию, стр. 82). Уже около 421/ 1030 г. кипчаки упоминаются как соседи Хорезма (Бейхаки, изд. Морлея, 91 внизу); Насир-и Хусрау (у Брауна — A Literary History, vol. II, p. 227) уже употребляет принятое впоследствии мусульманской географией выражение «пустыня (дашт) кипчаков» в том же самом значении, в каком ранее Истахри (217 и сл.) употреблял выражение «пустыня гузов» (мафазат ал-гуззййа).
Ибн ал-Асир (изд. Торнберга, XI, 54) упоминает о делении гузов на две племенные группы — учук и бузук; подробнее об этом делении, о 24 племенах огузов и их общем предке, герое-эпониме Огуз-хане, мы узнаем лишь из Та'рщ-и Газани Рашид ад-дина (см. Barthold, Ghazan); в этом сочинении приводятся также тотемы (онгоны) и знаки (тамги)
526
Статьи из «Энциклопедии ислама»
каждого из этих племен. Огуз-хан фигурирует здесь уже как мусульманский герой; и географически эта легенда локализуется главным образом в Западной Азии, Египте и Европе (даже франки подчинены Огуз-ханом). Другая, еще свободная от мусульманской тенденции версия этой легенды, написанная уйгурским письмом, но на отличающемся от уйгурского диалекте (здесь встречаются также и персидские слова, как даст и душман), была опубликована В. В. Радловым <см. Кутадгу билик, изд. Радлова>; о происхождении этой версии и о времени ее записи ничего неизвестно; упомянутые там географические названия по большей части относятся к Восточной Азии и соответствуют монгольской эпохе 1; подобная же легенда была использована Рашид ад-дином в другом месте его труда (в разделе о тюрках, см. Rosen, Les manuscrits persans, p. 99 sq.) и Абул-гази. Все, что сообщают об Огуз-хане и 24 племенах огузов более поздние мусульманские писатели, восходит к Та'рйх-и Газйнй; это особенно относится к Тавйрйх-и Ал-и Сельджук, автор которой заимствует из Та'рйх-и Газйнй приписываемые Чингиз-хану изречения, но на место Чингин-хана ставит Огуз-хана. Введенный в заблуждение этой подделкой, один турецкий ученый недавно высказал мнение, что «в своде законов тюрков-огузов» будто бы сохранились «основные положения знаменитой Ясы Чингиз-хана» (см. М. Hartmann, Der islamische Orient, Bd III, S. 37 sq.). И у прикаспийских туркмен еще в XIX в. Уз-хан (вместо «Огуз-хан») считался родоначальником этого народа (М. Галкин, Материалы, стр. 5); до сих пор еще неизвестны народные сказания о его жизни и подвигах.
В Малой Азии даже в османскую эпоху еще долго прославлялись «времена Огуза» (Огуз заманы); каждое сказание о древних временах, передаваемое народными певцами (узанами), называлось «Огуз-наме»; сборник таких сказаний содержит сохранившаяся только в одной рукописи (Дрезден — см. Fleischer, Catalogus, № 86) Китйб-и Деде Коркут. Коркуд, или Коркут, о котором говорится в этой книге, известен и на Сыр-Дарье (прежнем местожительстве огузов) и в туркменских степях как святой, певец и мудрец; раньше такие же сказания были распространены в Азербайджане, около Дербента (см. Barthold, Derbend, S. 984; <(наст. изд., т. III, стр. 427», и в Малой Азии. Мнение Иностранцева (Коркуд), что этот Коркуд, может быть, идентичен упомянутому Имад ад-дином Исфахани (см. Бундари, изд. Хаутсма, 281 и сл.) и Ибн ал-Асиром (изд. Торнберга, XI, 54) Коргуду б. Абд ал-Хамиду, совершенно неприемлемо; легенда, несомненно, более древнего происхождения, и огузы знали ее уже в начальный период их передвижений; иначе нельзя было бы объяснить ее широкое распространение.
