Битва ставок. Великое противостояние 1941-1945 - Александров А.
Скачать (прямая ссылка):
Усилия Ставки по организации прочного оборонительного рубежа на Орловском и Белгородском флангах «Курской дуги» последовательно нарастали. В середине апреля руководящий состав Наркомата обороны и Генштаба тщательно проверил на местах подготовку к летней кампании фронтов Курского направления. В это время наша разведка уже раскрыла состав вражеской группи-
206
ровки, сосредоточившейся против войск Центрального и Воронежского фронтов. Противник имел здесь шестнадцать танковых дивизий, штатно укомплектованных новейшими боевыми машинами. Одиннадцать из них, поддержанные двадцатью пехотными дивизиями, противостояли войскам Воронежского фронта.
В самый разгар ожесточенного воздушного сражения над Кубанью, когда чаша весов в борьбе за господство в воздухе еще колебалась и нашим 4-й и 5-й воздушным армиям потребовались срочные подкрепления, в ВВС произошло крупномасштабное «чрезвычайное происшествие».
Сохраняемые с ноября сорок второго в качестве резерва Ставки почти четыре сотни «Ил-2» и «Як-3» оказались. .. небоеготовыми. Хвостовая часть фюзеляжа у штурмовиков и хвостовое оперение у истребителей выполнялись из дерева. Боевые машины стояли в аэродромах, и дерево кое-где подгнило. На истребителях покоробилась фанерная обшивка крыльев. Участились случаи, когда ее даже срывало в полете.
Верховный очень резко отреагировал на «происшедший казус». В полдень 23 апреля он вызвал в Кремль заместителя командующего ВВС Ворожейкина, заместителя наркома авиапромышленности Яковлева и главного конструктора штурмовиков Ильюшина.
— Скажите, товарищ Ворожейкин, кто отвечает в ВВС за хранение материальной части? — Сталин окинул суровым взглядом приглашеннык генералов.
Заместитель командующего ВВСчетко ответил:
— Служба тыла отвечает, товарищ Сталин.
— Служба товарища Жарова отвечает, — уточнил Верховный и тем же тоном добавил: — Но отвечает плохо, если главный резерв Ставки оказался выведенным из строя.
— Служба тыла генерала Жарова не виновата в происшедшем, товарищ Сталин, — возразил Ворожейкин. — Самолеты полгода не поднимались в воздух, «не проветривались».
— «Не проветривались», — повторил Верховный и повернулся к Главному конструктору штурмовиков. — Этот факт действительно сыграл решающую роль, товарищ Ильюшин?
— Да, товарищ Сталин. Находящиеся в эксплуатации деревянные конструкции сохраняются значительно лучше, чем при длительном хранении.
— Но почему служба тыла не предусмотрела промежуточную замену тех машин новыми? Вот и не было бы длительного хранения, — выыснял истину Верховный.
— А это должно было предусмотреть командование ВВС, товарищ Сталин, — вставил реплику Яковлев.
— Вы занимаетесь круговой порукой, товарищи генералы, а дело страдает, — сердито бросил Верховный.
207
Почувствовав, что Сталин ужв успокоился, в душе согласившись с выкказанными доводами, Яковлев, чаще других общавшийся с Верховным, негромко сказал:
— Для приведения самолетов в боеготовность надо десять — двенадцать суток, товарищ Сталин. Машины1 после ремонта следует сразу же направить на фронт.
— Всего десять суток на ремонт? — Верховный недоверчиво посмотрел на Главного конструктора «Яков».
— Да, товарищ Сталин, два десятка заводских ремонтных бригад вполне справятся с этой работой за десять суток, — подтвердил Яковлев.
— Через десять суток доложите ГКО о выполнении задания, товарищ Яковлев, — закончил разговор Сталин.
2
По всей Германии еще развевались траурные флаги по случаю «Сталинградской Вендетты» 6-й армии фельдмаршала Паулюса, когда 6 февраля командующий группой армий «Дон» фельдмаршал фон Манштейн прилетел в «Вольфшанце» для доклада. В Главной Ставке царило подавленное состояние. Это чувствовалось во всем, начиная с проходных, где эсэсовцы особенно тщательно проверяли документы прибывающих сюда хорошо известных им важных персон с фронта и тыла. Но их миссия — «проверять как следует» — с головой выдавала то несчастное опустошение, которое доминировало всю зиму с ноября сорок второго в чреве неумолкающе клокочущей «машины войны» в лесу под Растен-бургом.
Прибыв в Главную Ставку, Манштейн повел себя неуступчиво, напористо:
— Мой фюрер, если прорыв большевиков в полосе обороны1 2-й венгерской армии чрезвымайно опасен для Харьковского промышленного района, то их удар на Изюм касается нашей обороны1 по Северскому Донцу и Дону. Этот протяженным фронт от Ворошиловграда до Ростова не сулит нам победных лавров. Я предлагаю...
Гитлер не позволил ему закончить фразу:
— Ваши предложения мне известны, Манштейн. Вы хотите спрямить фронт и остановить красных на Миусе. Однако вы упускаете из виду важное обстоятельство. Речь ведь идет уже о Донбассе. Без донбасского угля мы не в состоянии продолжать войну.
— При отходе на Миус, мой фюрер, мы потеряем только часть Донбасса, где уголь почти не добывается. Зато оперативные выгода такого маневра очевидны. Даже в случае прорыва красных в район
208
Сталино моя группа армий поимеет возможность прорыва на Мариуполь и далее на Мелитополь.
