Вокруг Архангельска - Гнедовский Б.В.
Скачать (прямая ссылка):
Георгий-змееборец принадлежит к числу популярных на Руси святых, в облике которых слились языческие
110
Евангелист. Полихромная деревянная скульптура. XVIII в. Архангельский областной музей изобразительных искусств
и христианские образы. Это патрон воинов, он же родствен Илье-громовержцу. В музее есть скульптуры Георгия в официальной, чисто московской трактовке, с изглаженными и ровно окрашенными формами. Но встречаются и упрощенные, пожалуй, более пластичные скульптуры — это работы местных мастеров. Рассматривая их, нельзя забывать, что все они — только фрагменты каких-то крупных композиций. Представление о сложности таких первоначальных композиций на тему «Чудо Георгия о змие» дает огромное резное изображение XVII века, выставленное в центре зала. Рама иконы словно обрамляет многоплановую сцену. Ее фоном является живописный «задник» — пейзаж. Фигура всадника с развевающимся плащом, напоминающим орлиное крыло, подчеркнуто динамична. Грозен дракон, в агонии свивающий в кольца змееобразный хвост. На переднем плане — многоэтажный дворец, олицетворяющий город, спасенный от власти чудовища.
Ill
л
Херувим.
Деталь иконостаса XVIII в. Архангельский областной музей изобразительных искусств
Трудно пройти мимо и более поздних образцов деревянной скульптуры XVIII века. Небольшие фигурки сидящих евангелистов, фрагменты царских врат иконостаса очень простонародны и лишены всякой «духовности». В обработке материала, прорисовке складок одежд чувствуется влияние искусства послепетровской поры. Простодушные плутоватые лица обрамлены небольшими нимбами, скорее, напоминающими заломленные поярковые шляпы, недаром посетители музея окрестили эти небольшие фигурки «гармонистами». Проходят годы, и официальная церковь все больше ополчается на народную деревянную скульптуру. Указ синода 1772 года отмечал недопустимость выполнения церковных скульптур народными резчиками, которые «дерзают истесывати их сами неотесанные невежды, и вместо сообразных святых с благообразными лицами образов безобразными, на которые смотреть гадко, болваны и щуды поставляют»62. Постепенно деревянная скульптура стала исчезать. Но ис-
112
кусство резчиков не угасало, оно многократно претворялось в домовой резьбе, утвари, игрушках.
В музее выставлена замечательная коллекция прялок. Есть небольшие ажурные прялочки поморских мастеров, по тонкости исполнения напоминающие резьбу по кости. Рядом высятся громоздкие, украшенные концентрическими кругами каргопольские «копыла» и еще более массивные «корневухи» из Тотьмы и Вельска. Но самыми нарядными выглядят мезенские прялки, широкие утонченные золотистые лопасти которых густо заселены фигурками людей и длинноногих, похожих на лебедей, коней на фоне изящного травного орнамента. Они-то и получили всеобщее признание и завоевали рынки, весьма далекие от места их рождения. Попадали они по течению Пинеги и на Северную Двину. В селе Шардомень даже в послереволюционную пору изготовляла их небольшая кустарная артель.
Рассматривая полотенца, подзоры, одежду, головные уборы северных крестьян, мы не перестаем удивляться бесконечной фантазии мастериц, создававших удивительные по красоте композиции. И одновременно начинаем смутно угадывать их древний смысл, истоки, уводящие к языческим временам. Рисунки эти имели когда-то магический смысл: нарукавный орнамент мужской рубахи обещал ее владельцу силу «мышцы бранной», а вышивка на груди «заклинала» от удара вражеского меча. Грифоны, драконы, барсы бродят меж стилизованных деревьев. Первоначальное значение этих изобразительных «оберегов» давно утрачено и претворено в орнаментику, сохраняемую в силу традиций. Но сколько прекрасных причудливо сказочных образов проходит перед нами, пока мы рассматриваем бесконечное хитросплетение узоров! Бесполезно перечислять великолепные экспонаты, сама многообразность которых говорит о ярком таланте народных мастериц, создававших эти шедевры при тусклом свете лучины или свечи.
Наряды северных крестьянок — это еще один повод для раздумий. Ведь такие платья, душегреи, вышитые нитью или жемчугом шапочки еще недавно носили в поморских, мезенских, пинежских деревнях. Они как две капли воды похожи и на зарисовки, оставленные нам путешественниками XVI—XVIII веков. Нельзя не удивляться многовековой устойчивости крестьянской «моды». Ее секрет, скорее всего, в сочетании рационального и художественного начал. Недаром современные модельеры открыли в русском костюме неиссякаемый источник подражания.
из
Резная
деревянная братина. Изделие артели «Беломорские узоры»
Во второй половине XIX века поток сравнительно дешевых промышленных товаров вызвал резкий упадок северных художественных промыслов. Сокращается деревенское «рукоделье» — шитье и вышивка, резьба по дереву и кости, затухает роспись и кузнечное мастерство. Многие сельские мастера, раньше резавшие посуду, набой-ные и пряничные доски, прялки, церковную утварь, мебель, сани, теперь переключаются на игрушку. На Севере начинается небывалый расцвет игрушечного промысла.
Кегостров славился в XIX веке деревянными куклами и коньками-каталками, схожими с древнейшими печорскими образцами. В поморских селах мастерили кукол из меха. В Холмогорах резали раздвижных «пав» с веерообразными крыльями и хвостами из лучинок. Каргополь славился глиняной игрушкой. Шенкурские плотогоны, сплавляя лес по Двине, резали медведей и птиц. Все это шло на продажу на архангельских ярмарках.
