Свирель Багашара. Записки натуралиста - Самусев И.
Скачать (прямая ссылка):
От заброшенной, затопленной мельницы до Сухой гривы — так называется возвышенность — несколько километров. Гриву вешние воды не заливают. Здесь нет тишины! Здесь стоит неумолкаемый гогот диких гусей, крякают утки, трубят журавли — они живут внизу, среди глухого болота. А наверху Сухой гривы почти на каждой высокой березе — воронье гнездо.
Мальчишки переправлялись сюда, чтобы сверлить дырки в стволах старых берез. Вставляли в них длинные трубки-лотки и ставили под трубку ведро. И капал, бежал по лотку березовый сок, сладкий и приятный.
Много чудесных мгновений пережили мы в детстве на Сухой гриве! Бродили там до сумерек, а потом плыли домой мимо старой мельницы, принадлежавшей не-
2 — 163
17 когда богатому сибирскому мужику. Не было для нас тайн в обветшалых, обширных когда-то скотных дворах и сараях. В рухнувшей местами кровле из толстого слоя соломы нашли себе приют шумные воробьиные стаи.
В паводок к этим сараям можно было добраться только на лодке. Молчали, не громыхали тяжелые, покрытые уже пылью жернова. С любопытством и некоторым страхом заглядывали мы в темные провалы соломенной крыши: там жутко темнела вода. И однажды в темном нутре сарая заметили табунок тревожно гогочущих гусей, домашних конечно.
Приплывали они на мельницу по разливам с другой стороны реки, где на высоком берегу стояла деревня. Что бы гусям здесь делать? Мы заинтересовались и решили все это выяснить. Глубина в сараях до метра. Лодка вошла свободно в распахнутые ворота, и мы осторожно двинулись на ней в темень. Свет проникал сюда лишь сквозь провалы кровли. Гуси покачивались на воде возле огромной колоды-корыта, в которой когда-то кормили скот. При нашем приближении они угрожающе загоготали. Гусаки злобно шипели, вытянув длинные шеи.
Заглянули в колоду — вот так удача! В удобном гнезде из сенной трухи и перьев лежат в ней больше десятка крупных яиц! А мы были, надо сказать, голодные. За день набегались, да и дома в те трудные годы на сытный ужин можно было рассчитывать не всегда. А тут гуси припасли для нас какую яичницу! Разбили одно яйцо, глянули: нет, не насижены! Осторожно переложили яйца из колоды в лодку, и хоть жалко было, но пару на «развод» оставили. Стараясь не волновать больше гусей, уплыли восвояси и прибыли на лодке к самому крыльцу своего дома.
18 Потом мы еще несколько раз делали набеги на мельницу. Но однажды не нашли там ни яиц, ни гусей. Видно, они догадались перенести свое гнездовье в другое место..
Намаешься, устанешь за день и радуешься, что темно-голубой сумрак разлился над притихшей землей. И, засыпая, все еще смотришь в окно, в темное небо, где уже зажглись первые звезды. Тишину ночи изредка нарушает крик выпи в болоте или трескучая песня коростеля на лугах.
А на заре под трели соловья снова встает над миром утренняя заря, и лучезарно сверкают капельки росы на траве, на листьях деревьев. Рассеется легкий прозрачный туман над водой, и снова заманчивой далью засверкает на солнце ровная гладь не тревожимых ветром вешних вод.
НА ГОРНОМ ОЗЕРЕ
Тянь-Шань. Небесные горы.
И верно: до гор еще далеко, а вдали, на горизонте, уже встают снежные гребни и пики. Все, что ниже их, теряется в голубой дымке. А белые гребни как в небе висят.
Мы долго ехали на автомашине, потом целый день пробирались тропами по долинам речек и перевалов Кунгей-Алатау, одного из хребтов Тянь-Шаня.
С альпийских лугов последнего перевала открылось перед нами горное озеро Кульсай. Когда-то в этом месте глубокого ущелья произошел обвал. Огромные глыбы камня завалили ущелье. Образовалась естественная плотина, преградившая путь горной речке. Кульсай постепенно заполнила ущелье водой, и по ее бывшему
19 руслу образовались озера, и не одно, а три: Нижний, Средний и Верхний Кульсай.
Озера красивы. Окружают их высокие горы, покрытые ельником. Издали вода в них кажется темно-зеленым зеркалом, а ближе в них четко отражаются горы во всех подробностях: с деревьями, скалами, кустарниками. На самом же деле вода в озерах прозрачна и чиста как хрусталь и холодна как лед.
Берега озера круто обрываются. Глубина сразу большая, а к середине озера достигает пятидесяти-семиде-сяти метров, а то и больше.
С трудом пробравшись по тропке, что вьется среди колючего густого ельника по склону горы, мы вышли к завалу плотины, поросшему могучими вековыми елями. Их возраст и замшелые камни говорили о том, как давно произошел здесь обвал. А сколько столетий ушло на то, чтобы образовалась почва!
Здесь на плотине и разбили мы свой лагерь: поставили палатку, сколотили из нескольких бревен плотик для плавания по озеру. Перед нами стояла задача изучить гидробиологию горного озера, промерить его глубину, взять пробы воды и грунта на разных глубинах и т. п. Словом, занятия предстояли довольно однообразные, и все-таки пребывание на озере сулило нам интересные впечатления.
В углу озера, близ нашего лагеря, в воду вертикально обрывались высокие скалы. В трещинах и на уступах были гнезда скалистых голубей, сюда слетались они на ночлег. Когда заходящее солнце ярко освещает этот гранитный обрыв, хорошо видно, что всюду, где только можно зацепиться — на выступах, в расщелинах, в углублениях камня,— парочками сидят красивые сизые птицы.
