Летчики-испытатели. Сергей Анохин со товарищи - Амирьянц Г.А.
ISBN 5-217-03081-Х
Скачать (прямая ссылка):
629 аэродромом ЛИИ 16 февраля 1950 г. Цизе почему-то ничего не рассказал Казьмину и о своей неудачной посадке. Так что неожиданностей в полете у Петра Ивановича было, по крайней мере, две.
В-29 в качестве командира пилотировал А. А. Ефимов, а вторым пилотом был Н. А. Замятин. Машина набирала высоту очень медленно. И в довольно легком кожаном комбинезоне, переданном ему Цизе, Казьмин успел ужасно замерзнуть. На высоте 6000 м, когда до предписанной заданием высоты оставалось еще 300 м, Казьмин взмолился перед командиром В-29 и своим другом: "Саша, давай на этом круге сбрасывать". Но Ефимов, к счастью, был тверд: "Нет, по заданию 6300, я на 6300 и сброшу!" Кстати, в некоторых публикациях, посвященных этой теме, упорно, из одного источника в другой переносится высота отделения самолета "346" от носителя 9700 м - это потолок самолета В-29; в действительности же, у Казьмина в обоих его полетах эта высота не превышала 6300 метров, и достигнуть ее было очень непросто.
Сделали еще один долгий круг и, наконец, Казьмин нажал кнопку отделения. По предсказаниям и рекомендациям Цизе, после отделения планер должен был продолжить горизонтальный полет с пологим спуском. Произошло же совершенно другое. Петр Иванович вспоминал: «После того, как я нажал кнопку, случилось невероятное: меня как-то перевернуло, и я вошел в крутое пикирование: голова внизу, ноги -наверху. Я ведь в лежачем положении, и, признаться, очень даже это неприятно: головой вниз идешь к земле и не знаешь, хватит ли высоты, чтоб вывести машину из пикирования. Давлю кнопку электромеханизма привода переставного стабилизатора на кабрирование и кроме того изо всех сил, что есть, тяну на себя штурвал руля высоты. Но вышел из пикирования лишь на высоте около 50 м! Крыши ангаров были усыпаны народом, наблюдавшим необычный полет. И потом мне говорили, что Анохин заметил кому-то: "Впервые наблюдаю настоящий испытательный полет...". Потом, видя не выходившую из пикирования машину, он отвернулся в ужасе - ведь мы были дружны, жили в одном доме... Я родился, конечно, в рубашке: хорошо, что не отцепился
на шести тысячах, и хорошо, что меня не задело плексигласовой форточкой, которую выбило внутрь кабины скоростным напором при пикировании... Пронесся над всем аэродромом, над первой полосой, а потом набрал больше тысячи метров, сделал "маленькую коробочку" и пошел на посадку. В дополнение ко всему не встала на замки выпущенная с помощью пневмомеханизма посадочная лыжа под фюзеляжем...».
630 Перед тем памятным полетом, общая продолжительность которого равнялась 56 мин, Казьмин облетал, как уже говорилось, "Краних", в котором летчик пилотировал планер также в лежачем положении. В общей сложности до середины февраля 1950 г. Петр Иванович выполнил на "Кранихе" пять тренировочных полетов. И тогда с посадкой не было никаких особых проблем. На этот раз из-за того, что лыжа не встала на замки, возникла совсем иная, угрожающая обстановка. Машина "провалилась" и буквально на брюхе своем "поскользила" по полосе, если так можно говорить о движении по бетонке, с которой, как обычно, был убран снег. (В тех же публикациях упорно, и неверно, говорят как раз о посадке именно на снег). Лицо лежавшего пилота находилось в полуметре от бетона, по которому, с грохотом и скрежетом, неслась необычная машина. Петр Иванович рассказывал: "Когда я приземлился, почувствовал: машина просаживается все ниже и ниже. Представляешь, лыжа убралась, и я продираюсь фюзеляжем по бетону. Все примялось, и я в 40 - 50 см от бетона лежу мордой вниз. У меня было такое ощущение, что я сам, своим подбородком стесываю эту мелькающую перед моими глазами полосу. Ноги, скажу прямо, в тот день тряслись. Благо, была еще лыжа -она не дала развалиться фюзеляжу...".
Второй полет Казьмина - продолжительностью около получаса -состоялся 20 марта 1950 г., после ремонта планера. На этот раз летчик отрегулировал установку рулей более удачно, и отделение произошло безо всяких осложнений. Он заходил на посадку, точно рассчитав все, но вдруг на третьем развороте, над Раменским, попал в мощный нисходящий поток. Казьмин рассказывал: "...Чувствую, мне не хватает высоты. Планирую, чуть не задевая деревья. Крылом все-таки срубил одну из макушек сосны. Взял чуть левее в сторону болотца в низине, в конце полосы, на Первомайке, где сейчас наши сады. Садился прямо в кустарник, и теперь уже сам, сознательно не выпускал лыжное шасси -садился на живот...".
Машина исчезла из вида многочисленных зрителей, вновь высыпавших наблюдать экзотический полет. И на этот раз казалось, что беды избежать не удалось. К месту "посадки" вскоре примчались аварийные машины вместе с инженером по эксплуатации Н. И. Филизоном. Они увидели абсолютно целый планер и рядом с ним невредимого пилота. Привезли лист стали, поставили на него планер, и тягач притащил планер на аэродром. (О втором полете Казьмина в тех же, весьма солидных публикациях ошибочно говорится, что его планер взлетал за буксировщиком Ту-2, от которого отцеплялся на высоте 2000
631 м. В действительности же его вновь поднимал на заданную высоту -теперь уже 6000 м - единственный имевшийся в ЛИИ В-29).
