Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
как правильно написали Вы. Ho поддерживать переписку, конечно, не надо. Простите. Всего, всего хорошего.
Дорогая Клавдия Михайловна,
Ваше письмо пришло сюда как раз на другой день после отъезда Вашей подруги. Я думаю, что сейчас, когда я пишу эти строки, Вы уже повидались с нею и ее спутницею. Теперь, кажется, уже кончается срок отпуска Варвары Александровны, и ей, бедняге, придется втягиваться в рабочую лямку, Ho зато Вы с бабушкой будете чувствовать близко от себя ее присутствие и Вам будет полегче в трудах с Вашими больными. Чувствую, что Вам приходится нести послушание между двумя болящими. Да им-то послушание дано еще более трудное — зависеть целиком от людей, ибо свои силы ушли, а пришла беспомощность. Добро, если еще есть и остались родные и снисходительные души, а у этих душ есть достаточный досуг и силы, чтобы не оставлять сердечным попечением немощных стариков. Другой раз и самый дорогой, и самый близкий человек начинает раздражать, когда приходит минута слабости и не видно ухаживающему, что труд его осязательно облегчает состояние больного. Я помню такие минуты у меня, когда уходила от меня тетя Анна. Как больно вспоминать теперь эти свои минуты слабости, приводившие к тому, что мы же приносили огорчение своим нетерпением тем нашим старым друзьям, которые трудились своим последним трудом, предстоящим каждому человеку в конце. Ну, так от всей души желаю Вам крепости, духовной бодрости и любви в эти, трудные для Вас и Ваших, месяцы и годы. Хорошо, что будете чувствовать близко от себя такого верного и крепкого друга, как Варвара Александровна. Я был обрадован до чрезвычайности письмом милой нашей Марии Андреевны. Оба раза ее письма далн мне вздохнуть хорошим воздухом, перенеся меня в воспоминания о давнем мире и старых Друзьях, которых давно не приходится видеть — то оттого, что они уже закончили свой путь, то оттого, что жизнь разбросала нас далеко друг от друга. Поцелуйте от меня милую старицу Марию Андреевну, передайте ей Мой глубокий поклон. О здешней жизни расскажет Вам Варвара Александровна. Здесь у нас тоже трудов немало и скорби не оставляют. Хорошо, если сужают путь, чтобы загнать скотинушку в нужный прогон, вместо того
189
чтобы она блуждала на полной свободе! Меня когда-то очень поразила мысль Л. Н, Толстого, посетившая его в старости, кажется, незадолго до его ухода из дома. «Хозяин гонит скотину из стойла и бьет ее, чтобы выгнать в поле, потому, что скотный двор охвачен пожаром; а скотина ревет и жалуется на хозяина, что вот,— он ее стегает!..» Помню, как меня поразила эта мысль летом в Рыбинске, в 1916 году, когда я прочитал ее в первый раз в издававшемся тогда посмертном списке дневников старого писателя. Еще тогда я чувствовал правду этих слов в приложении ко мне: меня тоже хозяин все гонит из привычного стойла, а я огорчаюсь и реву, что уходит от меня обычная обстановка жизни, тогда как нужно было еще до ударов хозяина уходить из того, в чем успели приуютиться и пригреться свои вожделения. Вот и сейчас, через много лет с тех пор, чувствую я, что стойло непрочно и надо подумывать о том, что скоро ли, коротко ли скотный двор надо будет заменить другим, чтобы не консервироваться на прежнем. Дело, конечно же, не в стойле и не в том, что человеку надо менять и менять стойла, HO дело в том, что человеку необходимо опять и опять уходить от самого себя и от того, в чем привык («приобвык») он успокаиваться. Вредно человеку успокаиваться. Предание наше, которым мы живем, начинается с Авраама; а у него оно начинается с того, что послушался он внутреннего голоса, который велел ему: оставь дом отца твоего, оставь привычное и любимое и уходи в землю далекую и тебе неведомую,-— там тебе укажется дальнейший путь и дело будущего народа Божия, «Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в правду». Здесь метод заключается в том, что человек все вновь и вновь уходит от себя к тому, что выше и впереди. Противуположный метод заключается в том, что и самую обязывающую и огненную истину человек норовит превратить себе в подушку успокоения, на которую можно было бы опереть усталую голову и не двигаться с места, не нарушать своего самооправдания! Худо, худо, когда человек оправдывает себя и кажется себе «удовлетворительным»!.. Все это я пишу Вам, во-первых, потому, что на душе у меня несносно ноет и неспокойно; а во-вторых, потому, что я надеюсь, что у Вас найдется несколько минут перерыва от трудов, когда можно будет присесть и прочитать мою рукопись-Уловите, например, такой момент, когда Мария Андреевна пойдет на грядки в Ваш огородец или пойдет
190
\
догулять по дорожкам Вашего сада, а супруг ляжет к стене, чтобы заснуть в добром самочувствии; и вот тогда присядьте на ступеньках, ведущих из квартиры в сад, и почитайте мои строки. У меня теперь очень редко выделяется возможность и время побеседовать. Так МНОГО носишь с собою, что хотелось бы передать друзьям 8 особенности; каждый год, и месяц, и день приносит новое, чему учишься и что надо сказать другим. А вот когда после долгой разлуки встретишься наконец с друзьями, не размыкается речь, не знаешь, с чего и как ее начать. Перекинувшись какими-то отрывками слов и шаблонных предложений, разъезжаешься опять надолго; получается впечатление, что и не удастся передать и высказать здесь то, что нашел и носишь с собою. Значит, другие условия должны быть, когда все это достигнет цели. Я в этом очень уверен. Вот мне с В, А-ной удалось побеседовать чрезвычайно мало,— все урывками и отрывками. Впрочем, и за это я благодарен судьбе и прекрасным летним дням, которые так глубоко и издавна любимы русским народом на нашем Севере. Я имею в виду эти последние дни Петровок, начиная с Аграфены-купальницы. Это, так сказать, самое темя и перевал в жизни летнего солнышка, когда природа развертывает все, что может, для жизни в текущих условиях, а развернувшаяся жизнь с ее тайными цветами и огоньками творит память по ушедшим своим истокам от отцов и дедов с тем, чтобы в свою очередь послужить передаче преемственного предания будущим годам и летам, каким должно еще быть! Каждое отдельное лето, каждое отдельное лицо и отдельный момент жизни в своем самоутверждении норовит забыть все прошлое просто потому, что оно ведь прошло; и также забыть все будущее, потому что ведь еще нет его! Так опять-таки слепо и близоруко всяческое самоутверждение в своей тенденции задержаться на настоящем! А между тем и отдельное лето, и отдельное лицо, и всякий отдельный момент — это волна в великом море, которое ее катит из необозримого прошлого в далекое, ио уже складывающееся, реализующееся будущее! И это она-то, маленькая, хотела знать только самое себя и «свое стойло» только потому, что оно близко и кажется совсем понятным, осязательным и очевидным! Наша Владимиро-Суздальская легенда прекрасно осветила смысл этого солнечного «теменн», увязав его так органически с родным историческим преданием отцов и де-