Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
462
Истина дана нам в опыте, и притом в неясном и до поры до времени «раздражающем опыте», так что в присутствии Истины человеческий разум никак не может быть в удовлетворении, да еще в полном! Старое и очень вредное предрассуждение, будто Истина есть человеческое удовлетворение и подрядилась давать человеку удовлетворение! Она — суд, и притом страшный! Узнается и раскрывается она в опыте, когда воспитана для нее рецепция, и по мере воспитания рецепции к себе в человеке — поднимает его все выше. Тут — путь к поднятию человека все выше и выше в его прогрессе и труде!
Если в одном пятнышке сознанию удалось уловить порядок, смысл и красоту, то и весь опыт, весь мир есть в принципе порядок, и смысл, и красота! Лишь суметь их открыть!
He верили рецепции на расстоянии, доверяем только наличному и наглядному. И оттого проспать до страшного часа смерти и суда надо всем пройденным путем. Вот где те элементы «позитивизма», которые носят в себе опасные и больные черты. Дело в том, что рецепции на расстоянии, идущие в масштабах истории, доступны не всем. Для них нужен дар—такой же, как дар художника—творца, поэта. Дар этот зависит от уклада жизни, от дисциплины воли, от способности жить основными струями преданий своего народа и человечества. И вот, преобладающее большинство распущенно живущих людей не слышат своего соплеменного носителя рецепции на расстоянии, считает его слова ни на чем не основанными утверждениями, бредом. Очень часто дело доходит даже до устремления заглушить беспокоящие речи, удалить пророка Ноя |6.
В человеке его сложнейшая нервная система привела к наибольшему развитию «субъекта», т. е. замкнутую индивидуальность. Ho она же привела к развитию «дара слова», т. е. к средству наиболее универсального соединения и единения в жизни и действии! Отсюда дается возможность жить коллективным умом многих или всех!
463
I
Коллективным умом макросубъекта! Впервые является идея об Истине как о том, как выскажется о действительности макросубъект. Истина — это слово макросубъекта! Последнее слово последнего, пожинающего все плоды мысли и опытов, подсчитывающего все итоги макросубъекта!
И Истина в последнем своем выражении рисуется уже выше всякого слова, выше возможности дальнейшего обсуждения, она уже не принадлежит никакому субъекту, который бы стал передавать ее другому для нового взвешивания. И в то же время она должна жить не иначе как в Слове!
Как это может выйти, что Слово, носитель Истины и самое высокое достояние человека, вместе с тем оказывается в глазах таких знатоков словесной практики, как Талейран, по преимуществу «орудием для скрывания мысли» и, следовательно, так или иначе — для обмана? Эту сторону собеседования знают все практические работники, знают и мотивы такой практики! Дело в том, что Слово, кроме всего прочего, что в нем содержится, является исключительным по адекватности и по силе средством образования длительной, инерционной доминанты поведения, которая, мгновенно вызванная Словом, может потом застрять надолго или даже навсегда!
Вы склонны принижать «субкортикальное» и «эмоциональное» и думаете, что надо устремиться к тому, чтобы допускались только абстрактные и только^ кортикальные факторы и символы поведения. Ho знайте, что можно прочесть всего Аристотеля и все комментарии к нему и ничего из этого не почерпнуть, не обогатиться ни одною живою и новою мыслью, пока мысли древности не вызвали субкортикального отзвука, не ОЖИВИЛИСЬ новою эмоциею. Вот в чем секрет иероглифической письменности по сравнению с алфавитной! Иероглифическая культура писаного слова обращена принципиально к эмоциональному челове-ку, к картине передавання действительности, и это уже дело читателя — перевести рецепированное и кортикальную памятку. Алфавитная культура обращается
464
непосредственно к кортикальной абстракции и всегда рискует тем, что читатель, прочитав все, ничего не будет знать как следует.
Мысль человека — действие его. Когда мы говорим о человеке: он так думает о мире — это значит, что он так действует в мире. И действует среди людей он так, как думает о мире и о людях.
Пришла величайшая мысль — красота в мире и людях... Ho красота не поощряемая миром и изгоняемая им, ибо трудная и обязывающая для него,— требующая от него, чтобы он вырастал нз себя, как из детских пеленок, утрачивающих с известного возраста свой смысл.
Коротенькая и близорукая мысль успевает закрепить смысл и синтетическую законность только за отдельными «вещами» и «предметами», но на целое уже не в силах распространиться. Оттого получается не простое марево беспорядка и беззакония, а толкунец отдельных «вещей», каждый из коих имеет свой особый смысл и закон. Вот эта местная, индивидуальная, своя законность и беззаконие в общем — так и остается в «космологии» философов, вплоть до т. н. атомической физики новых времен.
Всякая пребывающая сейчас в тебе тайно мысль — воплотится, осуществится, даст новую реальность! Она даром не пройдет! Оттого уже тайные мысли так ответственны!
До тех пор, пока язык данного народа и страны не приобретет признаний полноправного участника в текущей международной жизни науки, наука и ученые непременно будут оставаться среди народа на положении более или менее исключительного порядка вещей, а текущие научные проблемы будут пребывать материей, не подлежащей обсуждению «деван ле жанс» |7. До тех пор, пока представители науки в данной стране не сделаются совершенно и органически народными и по языку и по разумению, они будут опять и опять обособляться в касту, приобретать схоластические черты и обогащаться более или менее теми профессиональными особенностями, которые незлобно осмеяны Мольером («Воображаемый больной», [11 интермедия) и Свифтом («Путешествие Гулливера», часть III, глава 5).
