Интуиция совести - Ухтомский А.А.
ISBN 5-88986-13-5
Скачать (прямая ссылка):
А. Ухтомский.
20.Vil.l928.
Дорогой Николай Николаевич, мне передали пачку документов, посланную тобою для выставки в память Николая Евгеньевича. 9 Отберу, что можно будет поместить в витрину. Очень благодарен тебе за то, что разыскал Александра Евгеньевича и помог завязать эту нить, по которой возможно поддержать давнюю связь с семьей нашего покойного патрона. Я знал всех трех братьев H1 Е-ча. Раза три встречался с Вячеславом Евгеньевичем и соприкасался с Александром Евгеньевичем в давние годы, когда я был еще студентом Университета; а потом имел встречу и с Константином Евгеньевичем, Два первых были заслуженными работниками на педагогическом поприще и пользовались большим уважением и известностью на родине и там, где приходилось служить. Константин Евгеньевич был юристом и был связан с нашим Рыбинском, где некоторое время служил и где женился. В числе присланных документов есть его фотография, снятая у «Сигсона» в Рыбинске. Это давно известная всем рыбинская фотографическая мастерская, Введен-
448
ские сняты, очевидно, молодоженами. Николай Евгеньевич любил двух первых братьев, но недолюбливал третьего, который был «любимчиком» у стариков, в особенности у покойной матери. А вообще говоря, это крепкая северная семья, какими держалась и держится наша северная Русь. Отпрыски древненовгородских колонизаторов, закладывавших свои починки по дремучим лесам на берегах Сухоны, Юса, Двины. А отчасти это остатки переселенцев из Ростова Великого и е Бел-озерья, поднимавшихся по Шексне через Кубенское озеро на те же лесные реки Севера. Суровый Север выработал крепких, упрямых и смелых людей, принесших немало нужных и честных людей нашей истории и нашему народу.
Покойный отец наших четырех братьев Введенских — глубоко почитаемый всей округой и крестьянством, наставник по всему обиходу жизни. О нем и его семье и до сих пор идет добрая память и добрая слава, докатывавшая с Сухоны и Шуи и до нашей Ярославщи-ны.
На днях разыщу В. А. Гладкую 10 и возобновлю это старое знакомство. Еще раз сердечное спасибо тебе за оказанную помощь. Я очень жалею, что не могу лично повидать Александра Евгеньевича. Когда увидишь его, передай, пожалуйста, ему мой низкий поклон, глубокий поклон и пожелание возможной радости.
Твой А. Ухтомский.
8 июня 1940.
Дорогой Николай Николаевич, очень огорчен я сведением о том, что у тебя признаки цинги. Надеюсь всей душой, что удастся все это преодолеть в ближайшее время. Отзыв 11 я пока не успел еще написать по все тем же причинам. Ногу мою периодически начинает так грызть, что из работы я фактически принужден выходить. Сверх того — значительная слабость сердца, ведущая к тенденции ложиться днем.
Макаров 1а эвакуировался. Я не считал себя в праве как-то его удерживать. Основной отзыв его о твоей работе у меня есть. Я думаю, ты не сомневаешься в моем искреннем желании помочь тебе в столь важном для тебя деле. Буду напрягаться, чтобы написать отзыв
15 А. Ухтомский
449
в ближайшие дни, хотя и не ручаюсь по своему состоянию, что это удастся именно в ближайшие дни.
Всего, всего тебе хорошего.
Твой А. Ухтомский,
I апр. 1942.
Дорогой Николай Николаевич, спасибо за дружеское письмо. Огорчен сведениями о твоей болезни. Желаю горячо, чтобы скорее ты укрепился и преодолел немощь. Отзывы Макарова и свой пошлю к тебе, как только напишу свой, так как пока еще не дописал своего. Прости, но учти мою болезнь. Дело не только в ноге, которая меня мучает сильно, но и в обшей ослабленности и большой утомляемости.
Твой А. Ухтомский.
7 апреля 1942.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
]
По мере того, как разрывалась Pax Romana *, связывавшая народы в единую культуру, «возрождавшиеся» национальности закладывали у себя национальную интеллигенцию, а национальная интеллигенция изыскивала себе своих пенатов, которых можно было бы взять за знамя. Так возник у англичан Шекспир, у французов Расин, у немцев Гёте. Co значительным запозданием русская интеллигенция нашла себе Пушкина.
Итак, кто же для нас А, С. Пушкин?
В глазах простого народа, в глазах своей воспитательницы Савельевны 2, Пушкин — глубоко несчастный барин, который так и не нашел себе жилой дороги, на которой можно было бы устроить жизнь.
В глазах интеллигенции, это свой национальный пенат, которого можно было бы противопоставить, когда потребуется, Шекспиру и Гёте.
В нашей истории это тот, кто завещал интеллигенции не самоудовлетворяться, но вернуться к родному народу как к первоисточнику и к цели.
Пушкин любил Михайлу Ломоносова потому, что у него было много общего с ним. Высокомерным славяно-греко-латинским ученым Ломоносов велел сначала научиться говорить по-русски. Внучатам самодовольных екатерининских петиметров парижской выделки Пушкин велел научиться слышать и понимать свой простой народ, его былину, предание, смысл и красоту. Это Пушкин дал у нас начало Гоголю и Белинскому, Л. Толстому и Салтыкову, Достоевскому и Горькому и, далее, Пришвину и Шолохову.
Когда иностранец хочет сказать любезность русскому интеллигенту, он говорит: если ваши русские не успели дать миру значительной самобытной науки и философии, то они дали, без сомнения, одну из величайших в истории художественных литератур. Наш интеллигент основательно говорит на это: ну, так мировая литерату-
