Валентина Травинка избранное. Том 1 - Травинка В.М.
ISBN 5-8046-0055-9
Скачать (прямая ссылка):
Я все пыталась взглянуть хоть краешком глаза на обновку, ведь туфли, которые я носила (мне дала их тетка), приходилось привязывать накрепко к ногам, настолько они мне были велики.
Однако новых туфель, что привез мне дядя, я так никогда и не увидела.
29
— Вот еще, походит и в моих, а эти я завтра же загоню на базаре, с руками отхватят, или снесу к председателю, может, он крынку сметаны за них даст, — отрезала тетка.
Как часто меня упрекали в жизни: какая ты неласковая, какая угрюмая, а я чуть ли не полжизни чуралась любого проявления нежности... Но меня же никто не любил в детстве, никто не приласкал, не помню даже, чтобы хотя бы разочек кто-то из взрослых приобнял меня и спросил: «Ну как ты, лапочка?» Нет, никого не интересовала моя жизнь, никому не было дела до того, что происходит со мною, почему печальные глаза у меня, отчего я такая неуклюжая и угловатая, просто обзывали меня отвратительными словами за эту вот угловатость...
Если вспомним, что мы говорили о воспитании, то вывод грустный получается: не было у меня никакого детства...
Однако же вернемся в ту огромную комнату в доме на берегу реки Мологи, в которой на 30 квадратных метрах проживало три семьи: семеро детей и три женщины. Среди кроватей и топчанов стояла тумбочка, на которой я готовила уроки по очереди с сыном одной из женщин, так как ни второй тумбочки, ни места для нее не было.
Как-то меня пришел проведать старый учитель, он вошел, закрыл дверь и сказал:
— Извините, я, кажется, не туда попал, это общежитие?
— Сюда попали, тут и проживает ваша лучшая ученица Валя Травина, — отвечала тетка. — Только вот сесть вам не на что, мы сами сидим на кроватях да вот тут на лежанке...
Да, училась я хорошо, учение было всю жизнь моей единственной радостью, моим верным убежищем от унижений... А ту обиду, что нанесла мне тетка, отняв предназначенные для меня туфельки, я снести не могла. Накануне Крещения (моего дня рождения) я ушла из дому. Была пурга, с реки задувала буря, она несла меня все дальше и дальше от людей, которым я была совершенно не нужна...
О чем я тогда думала? Вряд ли о том, как я попала в этот город, потому что мое маленькое сердце не вынесло бы этих воспоминаний. Ведь всего полгода назад я в первый раз ушла из дому, тогда из деревенского, в котором жили папины двоюродные сестры с детьми: двумя троюродными моими сестрами
30
и братиком. От мамы в деревню письма тоже не приходили, а генеральским детям и женам, моим теткам, посыльный привозил карандаши, вставочки, тетради и сытную еду, я же, как положено бедной родственнице, получала огрызки. И вот однажды под утро мои сестрички принялись обсуждать положение, вернее, выяснять его.
Мы спали на сеновале, только что взошло солнце, оно, казалось, смотрит в наше маленькое оконце, мне не хотелось открывать глаза, а они вовсю увлеклись беседою.
— Я ей не отдам свою куклу все равно! — говорила одна. — И карандаши цветные спрячу...
— И я тоже ничего не дам, вон тетя Аня вчера сказала, что ее мама и не беспокоится о ней, еще ни копейки не прислала. Может быть, она там в Ленинграде и померла давно, придется ее устраивать в детдом, может быть, еще...
Потом их позвали пить парное молоко, и они спустились вниз. Меня же, как и прежде, никто не позвал. Я потихонечку выбралась с чердака и повернула не в сторону крыльца, а пошла к огороду. Я ушла от родственников отца в чем была: босиком пошагала к большаку и ушла за деревню.
Никто из покинутых моих родственников никогда не поинтересовался, куда и почему я ушла, никогда я не рассказывала об этом «путешествии» и матери, потому что понимала, а вернее, ощущала, что она не любит меня, просто прилежно исполняет то, что положено каждому родителю...
Я прошла более 300 километров, ночевала, где придется, двигалась в сторону станции Пестово, где, я знала по письмам, что приходили к нам в Ленинград до начала войны, жил мой дядя, мамин брат. Я помнила, что в редкие свои приезды он сажал меня на руки и всегда спрашивал: «Ну, как ты поживаешь?» Как бы описать этот маршрут? Наверное, так: от пункта А отправился бледнолицый, хрупкий подросток в сторону пункта Б. С позиции своих сегодняшних знаний, я назвала бы свой путь так: от холода к теплу, от неприязни к приветливости, я шла на поиски любви и сочувствия. Мамин брат и отправил меня в Устюжну, на реку Молога, откуда второй раз мне пришлось бежать от чужих мне людей. Ветер заносил мои следы, все темнее становилось от разгулявшейся пурги.
31
Устюжна — городок маленький: надо было пройти всего одну улицу и повернуть налево, там возле школы находился интернат, где жили ученики из ближайших деревень (они ездили домой только на воскресенье, а то и реже). Уборщица, которая выносила мусор, заметила меня, когда я, немного не дойдя до интерната, совсем выбилась из сил и присела отдохнуть прямо на снег. Она и привела меня в мой новый дом...
