Записи физика экстрасенса Илья чусов - Чусов И.В.
Скачать (прямая ссылка):
— Ну, ты, конечно, о такой книжке и не слышал по молодости лет.
— А вот и неправда! Я ее читал школьником, одновременно с вами!
— Ишь, ты! Скажи на милость! А кто был там редактором? Знаешь?
— Н-нет, не помню. У меня эту книжку кто-то спер.
— А у меня она есть. Бери и читай.
Книжка в бумажной обложке стояла на почетном месте в библиотеке хозяина. Достаю, разворачиваю и читаю: Иван Иванович Иванов.
— Я такого не знаю.
— Я то же самое сказал Игорю. А он мне говорит, улыбаясь, что при случае познакомит... Как-то мы сидим вдвоем у него в кабинете. Входит Исай. Борода говорит: «Знакомься — Иван Иванович Иванов»...
Итак, МК предстал перед Курчатовым тридцатилетним парнем, человеком без гражданской профессии. Перед войной Романовский окончил технический (не физический) вуз. Война, конечно, взрослит, но вышибает из головы все абстрактные знания. На счастье, МК на войне служил в основном все-таки инженером, занимаясь связью. И в отличие от многих других умел произнести слово «нейтрино». Курчатова это удивило и подкупило. Весь дальнейший стремительный профессиональный рост МК — результат самообразования (в те годы был в моде афоризм: «Иванов знает физику из автобусных разговоров»).
Когда Курчатов принял МК на работу, Романовскому, как бывшему связисту, было поручено сделать «пересчетку» — электронное устройство, которое позволяло фиксировать огромные потоки радиации при помощи счетчиков Гейгера. МК сделал схему на шести лампах, а Коля Макаров — коллега Романовского по новой работе — повторил английскую схему на семи лампах. Схема Макарова была «принята на вооружение», поскольку она выполнена в традиционной манере, а МК всего лишь поблагодарили за инициативу. Но вот однажды ночью случилась беда: прибор Макарова уронили на цементный пол и разбили. Прибор существовал в единственном числе. Тогда Курчатов вспомнил про схему Романовского. Происходило это все ночью. МК вытащили из постели, повезли на работу. Его схема прекрасно заработала, совпадение с предыдущими результатами было полным. Это был первый триумф МК. А в десять утра он уже получил в первом отделе крупную премию, подписанную лично Курчатовым. Тот понял, что с этим человеком можно иметь дело.
Интересно, что в детстве и юности я активно занимался радиолюбительством и делал самостоятельно шестиламповые приемники. По тем временам это было большим достижением. Я потерял к радиолюбительству интерес, когда лампы стали активно вытесняться полупроводниками. Собственно, вопрос о моем ламповом радиолюбительстве — это иллюстрация к нашим с МК разговорам о существовании или отсутствии нетленных ценностей жизни. Ведь наука — очень неблагодарное занятие. Любое научное достижение рано или поздно становится смешным в глазах следующего поколения, а то и своего собственного. Быть действующим ученым означает заниматься вечным серфингом — лететь на гребне океанской волны. Рано или поздно удача изменяет, и тогда — конец тебе как ученому. Естественно, что шестиламповая схема Романовского, равно как и семиламповая схема Макарова прочно и навсегда забыты. Но люди, которые работали с этими схемами, наверняка были не глупее нас. Их отношение к жизни и делу жизни интересно до сих пор без всяких скидок...
Где-то в году 1947-м, в самом начале эксплуатации первого реактора, МК, как я уже говорил, был одним из трех начальников смен. Эксплуатации придавалось в те времена огромное значение. Довольно часто появлялся с проверкой лично Курчатов, а уж эксплуатационный журнал он изучал очень придирчиво. Это потом, когда всему научились, эксплуатация стала рутиной. Но до этого надо было в прямом смысле дожить.
Люди, которые конструировали этот реактор, были, несомненно, умные. Но одну вещь они не предусмотрели. Как-то в смену МК (присутствовал и Игорь Васильевич) произошло отключение электричества. Конечно, надо было прежде всего остановить реактор, введя поглощающие стержни. Но для этого требовалось включить электромоторы, а резервное электропитание предусмотрено не было! Игорь Васильевич тогда понял, по какому краешку они ходили. Романовский тоже понял, что произошло ЧП, последствия которого могли быть ужасными. Как-то они в тот раз со стержнями справились вручную. (Забыл спросить, как именно, — теперь не у кого.) Но по мотивам этого происшествия все поглощающие стержни были переделаны на магнитную подвеску. То есть если пропадало электричество, стержни падали, и реактор останавливался. Курчатов после неприятного эпизода отвел МК в сторону и сказал: «Ты это видел, я это видел. Больше об этом никто не должен знать». Тень маршала Берия накрывала всех и Бороду тоже. Если МК не перепутал, то он мне первому рассказал эту историю. Через полвека... Нормальный срок давности.
Да, у МК было очень немалое право считать реактор Ф1 своим... Когда года за три до смерти МК начал активно раздавать то, что, по его мнению, могло кому-то пригодиться, мне перепала и теперь стоит дома в моей комнате хрустальная (?) модель полусферы первого реактора. К хрусталю приклеен продолговатый брусочек графита. На хрустале надпись: «Графит первого реактора Ф1».
