Из славянской языческой терминологии: индоевропейские истоки и тенденции развития - Топоров В.Н.
Скачать (прямая ссылка):
Второе обстоятельство состоит в том, что в первых переводных христианских текстах славянской культурной традиции именно элементом регулярно передавались обозначения идеи святости в
языках, на которых были написаны тексты, послужившие источником первых славянских переводов, а именно греч. lepo; и йую^лат. sacer и sanctus (иногда *sv?t- соответствует другим греческим и латинским словам, по необходимости, однако, включающим в свой состав корни указанных слов), ср. однако, и sacersanctus, sacro sanctus священный', 'неприкосновенный'. Последовательность в отказе от заимствования греческих или латинских слов для обозначения идеи святости предполагает высокую степень языковой и культурно-религиозной сознательности и должна расцениваться как диагностически очень важная особенность славянского выбора в обозначении этой идеи.
Третье обстоятельство, выделяющее славянские (и балтийские) языки среди большинства других, связано с отсутствием в них двух терминов для обозначения разных аспектов святости (возможно, более точно было бы говорить о неизвестности в славянских и балтийских культурно-языковых традициях подобного двойного обозначения или, по меньшей мере, о смазанности, почти полной завуалированности его) - в то время как другие языки (и соответственно - культуры) различают святое - положительное как связанное с присутствием в нем божественного начала и святое - отрицательное, связанное с запретом для человека входить с ним в контакт*, ср. греч. Eepdq: аую^, лат. sacer; sanctus. гот. hails; weihs, авест. spma- : yaol-data. в
Эти уточнения, касающиеся слав. m*vet- и выделяющие его на языковом и культурном фоне других традиций, существенно конкретизируются при определении места *svft- в общей схеме развития и.-е. *к'%еп-ю-. Но при этом исследователю слав. *svqt- приходится считаться с тем, что для выражения нового для славян христианского понятия святости использовалось слово, которое уже в предыдущую, языческую эпоху выступало как сакрально отмеченный элемент словаря (рис. ceHm-<*svet-<*svent-<*k'цеп-to-), и что сохранявшаяся на Руси в XI-XII вв. (и, конечно, в значительной степени и позже) ситуация двоеверия создавала условия для взаимодействия понятия святости, унаследованного из архаичной мифопоэтической традиции, с соответствующим понятием христианских текстов - при том, что оба эти понятия заметно расходились между собой и - более того - были, несомненно, объектами попыток противопоставления их друг другу (христианская идея святости как отказ от языческого представления о святости, как преодоление его, как нечто принципиально новое).
Наиболее вероятное исходное значение элемента *sv(t-, с помощью которого передавалась идея святости, определяется благодаря соответствиям этому элементу в тех родственных языках, где представлена целая группа слов, объединенная общим корнем. При этом важным оказывается наличие глагола, соответствующего рефлексу и.-е. *k'uen-to-, но независимого от него (слав. *svftiti - вторичный глагол, образованный от *sv(t-), а также обнаружение разных ступеней чередования в продолжениях и.-е. *k'jien-. И то, и другое разрушает ту изоляцию, в которой оказалось слав. *svft-, а в случае нахождения производящего глагола даже помогает найти семантическую мотивировку именно такого обозначения этого элемента.
Индо-иранские факты имеют особое значение в обоих указанных выше отношениях. При этом, однако, нужно помнить, что эти факты нередко (можно даже сказать, как правило) рассматриваются в отрыве от других фактов, генетически, несомненно, связанных с ними, и поэтому "частичность" картины в определенных ситуациях оборачивается ее ошибочностью. Из эвристических соображений анализ целесообразно начать с древнеиндийских данных. Среди них особый интерес представляет дважды отмеченная в "Ригведе" форма Svanld-, точно соответствующая как и.-е. *к'цеп-ю-, так и слав. *svft-, и входящая со всей бесспорностью в довольно обширную и разнообразную по характеру семью слов, производных от глагола Su-(Sva-) 'вспухать', 'набухать', 'возрастать', 'увеличиваться в размере' и т.п., Svdyati. Praes. (к разным вариантам звукового вида корня ср. SuSdva, SQSuvus. Pref., Hiyat. asvat. Aor., Svayisyati. Fut., а также Siind-, Sofu-, Svdya- и др.) -Sdvas 'сила', 'мощь', Sdva-, Sava-, 'молодое, животное' (очевидно, растущее, возрастающее) Sdvlra- 'сильный', Sura- 'герой', fund- 'рост', 'возрастание', 'расцвет', 'цветение', 'счастье', 'благо' и т.п.* Соотношение i"- (Sva-), Svdyati: Sdvas и под. не подлежит сомнению ни с собственно языковой (морфонологической и семантической), ни с мифопоэтической точек зрения. Ср. обычную игру SIT- (ivdT-) и Sdvas, дающую основание для реконструкции сочетания этих эле-
9
ментов применительно к архаическому поэтическому языку, в по* каэательном контексте:
nahi пй vo marvto dint у asmi \ arattac cic ckdvaso dntam iipuh \ ti dhrsnuna idvasa iuiuva nsd | 'rno пй dviso dhrsaiS pdri
(RVI.167,9)
'Никогда, о Маруты, ни вблизи, ни издалека | не достигали у нас предела вашей силы. || Набухая от силы, полной решимости, | они решительно преграждают путь враждебности, словно потоку'. Еще показательнее другой пример, в котором через мотивы набухания, роста и силы, по сути дела, описывается ведийский вариант божественного "с в я т о г о":
