А.А. Шахматов: Пособие для учащиеся - Макаров В.И.
Скачать (прямая ссылка):
Юный ученый обнаруживает умение использовать известный в науке принцип относительной хронологии. Следует сказать, что вообще в лишвиетике почти невозможно указать точную дату начала или конца какого-либо языкового процесса: новые явления зарождаются исподволь, незаметно и эволюционируют довольно долго, и сложно сказать, где конец начала и где уже начало конпа. Для лингвиста представляется ценным установить хотя бы очередность, последовательность зарождения п развития тех или других фактов языка относительно друг друга. Располагал данными о том, что [tine переходил в [о], А, Шахматов делает логически безупречный вывод о периоде, в который звучания [ъ] и IeI совпали: это совпадение должно было произойти лишь после затухания процесса перехода [е] в [оТ, иначе новый [el на месте I ь| также переходил бы в |о]. Орфография новгородских грамот отчетливо указывает па хронологию перехода [е] в [oh процесс этот протекал не ранее конца XIII в. Когда же должно было осуществиться совпадение в тпучашш (ь| н IcP Hc ранее XIV в.
Одним из самых важных фонетических процессов древнерусского языка ученые справедливо считают процесс "падения» редуцированных глапіьіх, то есіь полное исчезновение слабых и усиление до гласних полного образования ІОІ и IeI сильных редуцированных. Используя материалы новгородских грамот, А. Шахматов пытается нарисовать картину протекания этого процесса. Ему удается установить, что «падение» осуществлялось на территории, іде сшдлпллись эти грамоты, в XHI-XlV вв., то есть несколько позже, чем в южнорусских диалектах. Новгород-
ские грамоты отражают различные следствия процесса, приведшие древнерусский язык в целом к исключительно важным изменениям. Во-первых, падение «слабых» привело к отмиранию основного закона строения слога, и многие слоги стали теперь «закрытыми»: бъ-чь-ка -»¦ бдч-ка, бь-рь-вь-нб -*- брев-но, съ-иъ -э- сон и др. Во-вторых, в появившихся новых сочетаниях согласных происходят процессы взаимовлияния звуков друг на друга, стремление одного из них подчинить, уподобить себе другой. Как необычно выглядело раньше такое знакомое нам ныне слово где: къдъ. После закономерной утраты слабого [ъ] рядом оказались два взрывных звука: [кді. Далее сработал обычный для языков принцип экономии физических усилий: побеждает форма, более легкая по своему произношению. Группу «глухая + звонкая согласная» произнести, очевидно, труднее, чем сочетание двух разных звонких: в первом случае речевому аппарату приходится перестраиваться при произнесении этих неодинаковых по звонкости согласных. Проще сблизить эти звуки, сделав их, например, только звонкими. Так [к], потеряв глухое и приобретя звонкое качество, превратился в [г].
Заслугой студента А. Шахматова русская наука о языке считает не только блестящий лингвистический анализ новгородских материалов, но и первую публикацию найденных им в Архиве Министерства иностранных дел двадцати грамот. Более того, им предпринимается тщательное сличение с оригиналами всех хранящихся в архиве и изданных еще в 1813 г. грамот, и начинающему ученому удается внести в эти публикации немало ценных уточнений, снабдить свои поправки палеографическим описанием и лингвистическими примечаниями.
Такой большой и ценный для науки труд не мог не прийтись по душе И. В. Ягичу, и он ходатайствует перед руководством университета о премировании студента-первокурсника. В письме же к молодому автору ученый признается, что «гадательный экскурс» студента в историю звука [ъ| не приводит его в восторг из-за надуманности теории. «Вам,— пишет Ягич,—свойственно увлекаться, но мне не позволительно Вас в этом поддерживать. Не знаю, прочли ли это Ваше рассуждение Фортунатов и Корш, но хоть бы они н соглашались с Вашими искусственными построе-
42
ниши, я должен сказать, что не нахожу возможным в этом хвалить Ваше беспримерное усердие...»
А. Шахматов соглашается с упреком Ягича: определять не только языковые эпохи, но и отдельные факты языка на основе лишь данных, что извлекаются из письменных памятников, он и сам давно считает делом весьма ненадежным. Об этом он говорил и на диспуте А. И. Соболевского. Есть куда более верный, а может быть, даже и главный, думает Шахматов, источник реконструкции прошлых состояний языка. Это — живые, современные говоры, без них нельзя писать историю языка. И вот всю до последней копейки пожалованную ему университетом премию в 200 рублей студент тратит на поездку в далекую Олонецкую губернию, посвятив ей первые летние студенческие каникулы. Едет он туда не для отдыха под сенью карельского леса среди тысяч живописнейших озер. Влечет юношу иная романтика — изучение местных говоров, желание проверить свои выводы о судьбе в русском языке звуков [е] и [ъ].
Интересно в связи с этим письмо юного А. Шахматова учителю и наставнику Ф. Ф. Фортунатову, в котором говорится о взглядах молодого ученого, его принципах научной работы: «Вместо заграничной командировки, которая так необходима при занятиях другими предметами, командировка внутрь России при занятиях русским языком более чем желательна. Преподавание истории русского языка предполагает знакомство с историей русского народа, с нравственным и умственным состоянием его в прошедшем и настоящем. Здесь в постоянном общении с Живой народной струей я запасусь той энергией, которая будет мне необходима, чтоб подъять тяжелое бремя профессуры, запасусь тем живым интересом к родному народу, который научит меня глубже и разностороннее вникнуть в его язык».
