Древняя Албания. III—I вв. до н. э. - Ямпольский З.И.
Скачать (прямая ссылка):
Количество мяса, вина, пива, растительной пищи, потреблявшихся во время жертвоприношений и сакральных коллективных кормлений в древних храмах, было весьма значительным и эти кормления выглядели как «громадные пиршества» (2226). На Древнем Востоке жертвы по объему «были огромны» (2227). В «Ригведе» отмечен «царь Касуро племени Шеди», который приносит в жертву сто верблюдов и десять тысяч голов крупного рогатого скота (2228). В древнекитайских храмах для сакральных кормлений иногда закалывали «300 — 400 голов скота» (2229). В гадательных надписях древнего Китая «часто упоминается о принесении в жертву богам людей наравне с быками, баранами, собаками и свиньями. Таких примеров бесчисленное множество» (2230). Ежегодные
150
древние жертвоприношения и сакральные кормления в конфуцианских храмах состояли почти из 30 тысяч животных. Известны обильные древнеегипетские жертвоприношения и сакральные кормления. Жертвенная формула древних египтян включала «тысячи быков». Для жертвоприношений и сакральных кормлений в одном урартском храме было 1248 коз (2231). Древние иудаистские жертвы и сакральные кормления включали сотни голов скота. В древнегреческом храме на островве Делосе в одно жертвоприношение и сакральное кормление закалывалось 109 быков. Древние греки совершали гекатомбы —
жертвоприношение и сакральное коллективное кормление при закалывании ста быков, и имя гекатомба стало обозначать большую жертву (2232) вообще. В древних Афинах при жертвоприношениях и сакральных кормлениях в праздник Марафона «убивали и съедали 500 коз» (2233). Во II в. до н. э. в Риме была принесена жертва в 300 быков (2234). Сохранилось предание о такой древнеримской жертве и сакральном кормлении, как вер сакрум, когда закланию подвергался весь приплод скота одной весны (2235)
— «племя или род посвящало свой годовой приплод Марсу» (2236). Несмотря на такое исключительно большое не только религиозно-культовое, но также экономическое значение жертвоприношений и сакральных коллективных кормлений в древних храмах, их исторические социальные корни и экономическая база, насколько нам известно, не только не изучены, но и не выявлены. Жертвоприношения и их спутник —
сакральные коллективные кормления в древних храмах — не только явления, преобладавшие в культе, но и значительное
экономическое явление, которое должно получить научное (материалистическое) объяснение.
Реакционные философы, социологи и историки религий типа
В. Шмидта и В. Копперса, постулируя «изначальность и неискоренимость религии» (2237), продолжают защищать «воззрение, по которому религия имеет значение решающего рычага мировой истории», — сводящееся в конечном счете к чистейшему мистицизму (2238). Реакционные историки религии и теологи пытаются спасти религию от научной критики (2239) путем отделения «религиозной истины» от «тех символических форм, в которых она передается от поколения к поколению» (2240). С точки зрения современного томизма, начало — это «реальность сверхчувственная», а затем следует —«реальность внешнего мира, сотворенного богом» (2241). Для этого типа историков и социологов религий жертвоприношения есть производное только от религии самой по себе порождение только религиозных верований, пиэтизма и религиозной морали (2242), всегда только мистическое средство проявить благоговение
151
перед духами-богами, умилостивить, отблагодарить их, «заставить бога» (2243), как сказано в вольнодумном древнеегипетском «Разговоре господина с рабом о смысле жизни», «заставить бога ходить за тобой, как собака», выступить в качестве «орудия власти над богами» (2244). Реакционер В. Шмидт заявлял, в составе богооткровенной древнейшей прамонотеистической религии были жертвоприношения (2245). Ему вторил В. Копперс: «Религиозное поведение по отношению к нему (2246) выражается в молитве примициальном жертвоприношении» (2247). Этот взгляд на жертвоприношения и коллективные сакральные кормления как на порождение только религии зародился еще в древности, когда Теофраст определил жертвоприношения как средство проявить почтение к богам, отблагодарить их и умилостивить (2248). Почти неизменным этот взгляд на происхождение жертвоприношений сохранился у буржуазных историков религий (идеалистов, рациона-листов-идеалистов и др.). Не вникая в социально-экономические истоки жертвоприношений и сакральных коллективных кормлений, считая их «всесветным религиозным обрядом» (2249), они полагали, что жертвоприношения «берут начало в той же анимистической системе, как и молитва» (2250), представляют собой с самого начала религиозные дары богу (2251), мистическую сопричастную «совместную трапезу богов и людей» (2252). С этими взглядами солидаризировался в 1939 г. другой историк древних религиозных жертвоприношений (2253), и в 1958 г. жертвоприношения продолжают считать извечно-религиозным явлением (2254). По существу на той же позиции стоят и те, кто ограничивается лишь констатацией трудности вскрытия реальных корней жертвоприношений (2255), отдавая дань тенденции (во всяком случае — объективно) помогать спасению фидеизма при помощи агностицизма.
