Хрестоматия по истории древнего Рима - Утчёнко С.Л.
Скачать (прямая ссылка):
Солдаты уравнены с народом в том, что хоть они получают только часть пайка, но зато первыми, а народ с солдатами — в том, что он хоть и позже, но зато получает все полностью... Для великого принцепса, которому суждено бессмертие, нет другой более достойной статьи расхода, как расход на подрастающее поколение. Людей зажиточных располагают признавать и воспитывать детей большие награды и равные им по значению штрафы. Бедные же могут рассчитывать при воспитании только на доброту принцепса. Если он не поддерживает, не охраняет и не снабжает щедрой рукой детей, рожденных в надежде на него, то лишь ускоряет гибель своей власти, гибель государства; напрасно тогда он
53Ь*
будет, пренебрегши народом, оберегать знатных, точно голову, оторванную от туловища, обреченную на гибель от неустойчивости своего положения... Пусть лучше принцепс ничего не дает, лишь бы ничего не отнимал, пусть не кормит, лишь бы не казнил: и тогда не будет недостатка в людях, которые захотят иметь детей... Поэтому во всей твоей щедрости я ничего так бы не хотел восхвалить, как то, что ты даешь паек и средства на содержание детей из своих собственных средств и что детей граждан ты кормишь не кровью от убийств... приятнее всего принимающим от тебя пособия сознавать, что им дается ни у кого не отнятое и что, в связи с тем что столько народа стало более имущим, убывают средства только у самого принцепса, хотя он тоже не обеднел. Ведь если кому принадлежит все, что является общим достоянием, то и он сам имеет столько же, сколько все...
Императорская и государственная казна обогащалась... [при прежних принцепсах] от исключительных в своем роде преступлений против величества, и притом приписывавшихся людям чистым от каких-либо преступлений. Этот страх ты окончательно с нас снял... Вернулась к друзьям верность, к детям почтительность, к рабам послушание: снова они имеют своих господ, уважают их и повинуются им. Теперь уже рабы наши — не друзья принцепса, но мы сами его друзья, и отец отечества не думает, что он дороже для чужих слуг, чем для своих сограждан. Ты освободил всех нас от домашних обвинителей, призвав всех под общее знамя общественного блага, прекратил, если можно так сказать, войну рабов. Этим ты оказал не меньшую услугу рабам, чем господам: одним ты обеспечил безопасность, других сделал лучшими... Приятно это для тех, кто помнит и такого принцепса, который подучал рабов против господ и указывал, какие преступления о'н накажет, словно узнавал о них по доносу. Это было великое и неустранимое зло, которое приходилось каждому испытать столько раз, сколько у него было рабов, берущих на себя роль господ... Ты не присваиваешь и не присоединяешь к своим обширным владениям все пустыри, озера, лесные массивы, изгоняя прежних их владельцев, и не только одни твои взоры радуются на источники, реки и моря. Есть и такое, что наш цезарь не считает своим. И все же власть принцепса больше, чем власть собственника. Многое переводится из [его] частного имущества в государственное; это то, что захватили прежние принцепсы, не для того, чтобы самим пользоваться, но чтобы не занял никто другой. Таким образом на места прежних знатных господ в их гнезда поселяются новые хозяева, и убежища главнейших мужей не приходят в упадок, не захватываются рабами... Раньше было смертельно опасно кому-нибудь иметь более просторный дом,
537
чем у принцепса, или более живописную усадьбу; а теперь принцепс ищет для них новых хозяев и сам их туда вводит... Ты не только предоставляешь твоим гражданам возможность покупать, ты раздаешь и даришь живописнейшие места.., которые сам получил при избрании и при усыновении... Раньше ни одно дело, обсуждавшееся в сенате, не считалось столь низменным и столь ничтожным, чтобы тут же не перейти к прославлению императора... Совещались ли мы об увеличении числа гладиаторов или об учреждении цеха ремесленников, сейчас же, словно при этом расширялись границы нашей империи, постановляли посвятить имени Цезаря какие-нибудь величественные арки, или надписи, которые не могли бы уместиться и на фронтонах наших храмов, или месяцы года, да притом не по одному, а по нескольку сразу. И те допускали это и даже радовались этому, точно заслужили все эти почести. Многие государи, будучи господами над своими гражданами, были рабами своих отпущенников: они следовали их советам, исполняли их желания, через них они выслушивали других, через них вели переговоры; через них выпрашивали претуры, жреческие должности и консульство. Мало того, — этих должностей просили у самих отпущенников. Ты ставишь своих отпущенников на весьма почетное место, но все же считаешь их не более как за отпущенников... Ведь ты хорошо знаешь, что слишком возвеличенные отпущенники свидетельствуют о не слишком хорошем государе...
(Плиний Младший, Письма X, 23; 24; 54; 55; 92; 93; 114; 115)
Плиний императору Траяну. У жителей Пруссы, владыка, ба'ня старая и грязная. Итак, считая, однако... сделать новую, мне кажется, ты можешь снизойти к их желанию. Деньги на постройку у них будут: это, во-первых, деньги, которые я начал возвращать от частных лиц и требую у них, а затем они готовы внести на сооружение бани то, что обычно тратят на масло. Постройки этой требуют и честь города, и блеск твоего времени.
