Хрестоматия по истории древнего Рима - Утчёнко С.Л.
Скачать (прямая ссылка):
278
шись разгневанным их несправедливостью, ушел из сената и целый год не созывал его, а говорил народу с ростры. Здесь он публично запрашивал мнение Помпея и Красса относительно своих законопроектов. Они одобряли их, народ же приходил на голосование со спрятанными под одеждой короткими мечами.
Сенат собирался в доме Бибула, так как никто его не созывал, и нельзя было это сделать только одному из консулов. Сенаторы не могли противопоставить ничего равного силе и подготовленности Цезаря; однако они придумали, чтобы Бибул противодействовал законопроектам Цезаря: таким путем он испытает поражение, но никто не сможет обвинить его в нерадении. Убежденный сенаторами, Бибул бросился на форум, в то время как Цезарь еще произносил речь перед народом. Начались споры и беспорядок, завязалась уже свалка. Люди, вооруженные кинжалами, ломали фасции и знаки консульского достоинства Бибула; некоторые из окружавших его трибунов были ранены. Бибул, не смущаясь этим, обнажил шею и призывал друзей Цезаря скорее приняться за дело: «Если я не могу убедить Цезаря поступать законно, — кричал он, — то своей смертью я навлеку на него тяжкий грех .и преступление». Друзья отвели его насильно в расположенный поблизости храм Юпитера Статора. Посланный на помощь Катон, как юноша, бросился в середину толпы и стал держать речь к народу. Но сторонники Цезаря подняли его на руки и вынесли с форума. Тогда Катон тайно вернулся другой дорогой, снова взбежал на трибуну и, тмс как говорить было бесполезно, — его никто уже не слушал — грубо кричал на Цезаря, пока его снова не подняли на руки и не выбросили с форума. Тогда Цезарь провел свои законопроекты. Он взял клятву с народа, что их будут признавать на вечные времена, и потребовал, чтобы и сенат в этом поклялся. Но так как многие, в том числе и Катон, противодействовали закону, то Цезарь внес в народное собрание предложение, что тот, кто не принесет клятвы, подлежит смертной казни. Это предложение было принято. Народные трибуны и все остальные в испуге тотчас дали требуемую клятву; было бесполезно возражать, когда закон был принят пародом.
В это время один простолюдин, по имени Веттий, ворвавшись в середину толпы с обнаженным кинжалом, сказал, что он был послан Бибулом, Цицероном и Катоном убить Цезаря и Помпея и что кинжал дал ему ликтор Бибула, Постумпй. Дело было весьма темное, по Цезарь воспользовался им, чтобы подстрекать толпу. Допрос Веттия отложили на следующий день, но ночью он был убит в тюрьме. О случившемся шли самые различные догадки и предполо-
279
Таким образом и в силу этих причин данные три лица вступили в дружбу друг с другом. Они подтвердили свой союз клятвами и завладели управлением в государстве. С тех пор они пришли к взаимному согласию и получили один от другого то, чего желали и что им было необходимо для устройства республики так, как им было угодно. Когда они соединились, преданные им партии также пришли к соглашению и делали под их руководством все, что хотели. Некоторые следы благоразумия оставались только у Катона и у тех, кто хотел казаться быть одушевленным теми же чувствами, как он, ибо среди людей, которые занимались тогда общественными делами, ни один, исключая Катона, не отличался неподкупностью и личной незаинтересованностью. Некоторые граждане краснели от того, что происходило, а другие, стремясь подражать Катону, приняли участие в управлении и показали себя в некоторых случаях достойными этого образца; но они не продолжали, потому что их усилия были искусственными и не имели источника в естественной добродетели.
Вот в какое состояние привели римские дела три лица, которые скрывали, насколько возможно, их взаимный клятвенный союз. Они делали только то, что решили по взаимному согласию. Но они скрывали это и принимали вид взаимной враждебной оппозиции, чтобы их единение оставалось возможно дольше неизвестным, т. е. до тех пор, пока они вполне надлежаще не приготовятся. Но их деяния не могли ускользнуть от ока божества, которое в этот самый момент показало людям, мало способным понять подобные откровения, чего следует ожидать от этих лиц в будущем. Внезапно на город и на всю окрестную страну обрушился ураган с такой силой, что очень большое количество деревьев было вырвано с корнем и несколько домов разрушены; корабли, стоявшие на якоре на Тибре, у Рима или у устьев этой реки, были потоплены. Деревянный (свайный) мост был опрокинут, равно как дощатый театр, построенный для какого-то торжества. Среди всех этих бедствий погибло очень много людей, как прообраз несчастий.
«Хрестоматия по древней истории»
под редакцией академика В. В. Стр>ве3
т. II, М., 1936, стр. 134-135.
2. Аграрный закон Юлия Цезаря
(Дкон Кассий, Римская история, XXXVIII, 1—3)
На следующий год [59-й до н. э.] Цезарь искал приобрести расположение всего народа, чтобы еще более держать его в своей зависимости, но, желая казаться занятым также
282
интересами оптиматов, чтобы не навлечь их ненависти, он повторял, что не сделает предложения, которое не будет им полезно. И действительно, он внес о землях, которые хотел распределить народу, закон, составленный так, что он не давал повода ни к какому нападению, и он притворился, что не решался представить его без согласия оптиматов. Никто не имел повода жаловаться на него по поводу этого закона; ибо население Рима, чрезмерный прирост которого был главным источником мятежей, призывалось к труду и полевым работам, и большинство областей Италии, потерявших своих жителей, становились снова населенными. Этот закон обеспечивал средства к существованию не только для тех, которые претерпели невзгоды войны, но и для всех остальных граждан, не причиняя издержек государству, ни огорчения опти-матам; наоборот, он сообщал многим почет и власть. Цезарь отдавал в дележ все земли, составлявшие общественное владение, за исключением Кампании, [он полагал, что эта область по причине своего плодородия должна быть оставлена за государством]. Цезарь хотел чтобы ни одна из этих земель не была отнята силою у владельцев, ни продана по цене, установленной лицами для раздела, но чтобы они были уступлены добровольно и оплачены по стоимости, находящейся в цензорских списках. Он говорил, что в государственной казне находились значительные суммы, происходящие от добычи, взятой Помпеем, и от податей и налогов, установленных ранее, и что эти деньги, приобретенные гражданами с опасностью для их жизни, должны быть потрачены на них же. Он не установил слишком малого числа землемерных комиссаров, потому что они могли бы составить род олигархии, не включил в их число лиц, подвергавшихся какому-либо наказанию, так как подобный выбор мог бы вызвать раздражение. Он назначил их двадцать, чтобы почет участия в этом деле достался довольно большому числу граждан, и выбрал лиц наиболее способных, исключив себя самого. Об этом он заявлял ранее, чтобы не казалось, что его предложение продиктовано личным интересом. По его словам, по крайней мере, Цезарь довольствовался тем, что был виновником и зачинщиком дела. Но видно было, что он старался угодить Помпею, Крассу и остальным. Стало быть, Цезарь был неуязвим касательно этого предложения, и никто не дерзнул открыть рот против него. Он сначала прочел предложение в сенате, потом, вызывая сенаторов поименно, он спрашивал каждого, не находит ли он тут чего-нибудь преступного, обещав, если кому что не понравится, изменить предложение пли даже совершенно уничтожить его. Общая масса, почти все оптиматы, которые стояли вне заговора, были недовольны. Более всего огорчало их то, что Цезарь сумел так редакти-
