Элоиза и Абеляр - Перну Р.
Скачать (прямая ссылка):
Затем Абеляр принимается требовать и для себя права вводить всяческие новшества: «Действительно, Тот, Кто
191
хотел, чтобы Его прославляли на всех языках, Тот желал и почитал необходимым, чтобы Ему служили различными способами и путем различных богослужений поклонялись Ему... Я не пытаюсь никого уверить в том, что надобно следовать в этом моему примеру... Что касается меня, то я буду сохранять эти слова в неизменном виде, а также их смысл столько, сколько будет в моих силах».
Мы не располагаем никакими сведениями о том, что Бернар ответил на это письмо, в котором, кстати, не содержится ни одного намека на полемику, завязавшуюся между этими двумя выдающимися деятелями Церкви; вероятно, письмо это было написано некоторое время спустя после их первой встречи, когда Бернар и Абеляр — аббаты двух монастырей — присутствовали 20 января 1131 года на освящении папой Иннокентием II главного алтаря в соборе в Мориньи.
Но если рассматривать это письмо на фоне всей истории жизни Абеляра, письмо, так и оставшееся без ответа, письмо, в котором он сам первый открыл огонь по возможному противнику и в котором он явно кое-что преувеличил, хотя, по сути, повод для столь яростной атаки был в общем-то ничтожный, то можно сказать, что это послание выглядит своеобразной прелюдией к более острой и гораздо более серьезной полемике.
Глава V
«МУЖЧИНА, КОТОРЫЙ ВАМ ПРИНАДЛЕЖИТ...»
«О суетная бесполезная роса, которую ты ценишь столь высоко! Тебе неведомо, будешь ли ты завтра жив. Эта плотская слава, коей ты так желаешь, в Священном Писании названа плевелами, что ветер рассеивает подобно легкой соломе». (Из поэмы, приписываемой Абеляру).
«О моя сестра Элоиза, которая мне была дорога в миру и которая мне сегодня очень дорога во Христе, это логика сделала меня ненавистным для мира».
Такой констатацией факта открывается своеобразный символ веры Абеляра, написанный, как мы увидим, в обстоятельствах весьма драматических, — очевидно, что Абеляр совершенно здраво и ясно судил о своем творчестве и о тех ответных реакциях, которые оно породило.
Однако отметим, что на протяжении довольно долгих лет Абеляр имел возможность в полнейшем спокойствии преподавать на холме Святой Женевьевы, куда он все же смог вернуться. Вероятно, уже в 1133 году и никак не позднее 1136 года он встретился с привычной «аудиторией» и, как прежде, стал вызывать восторги учеников. Мы располагаем свидетельством, точно датируемым, англичанина Иоанна Солсберийского, прослушавшего у Абеляра курс и заявившего, что «вынужденный отъезд из Парижа показался ему слишком преждевременным», то есть таким образом выразившего сожаление по поводу того, что он не мог долее слушать поучения Абеляра.
Скорее всего, в тот период и были созданы Абеляром два небольших по объему научных труда, затрагивавших сферу нравственности: «Этика, или Познай самого себя» и
7 Перну P
193
«Комментарий к "Посланию к римлянам"». Не входя в подробное рассмотрение этих работ, отметим только, что в то время подобные сочинения были обречены на неуспех. Разве сам Абеляр не выдвигал предположения, что всего лишь интенция (то есть намерение, умысел) уже есть преступление? Это было равносильно отрицанию того, что грех сопряжен со скандалом, позором и соблазном окружающих, и подобная, слишком явно подчеркнутая позиция не могла вызвать симпатию в те времена, когда вина за преступление, ошибку или грех возлагалась не только на индивидуума. В ту эпоху отношения между отдельной личностью и группой были столь тесными, что всякое сообщество считало себя запятнанным преступлением, ошибкой или грехом одного из своих членов, вот почему скандал и позор выглядели в глазах общества столь же серьезными, как и сами преступление или грех. Индивидуалистический характер нравственности Абеляра долгое время подвергался рассмотрению и обсуждению в трактатах об этике, как и вопрос о том, какое значение он придавал наказанию и покаянию.
Вполне возможно, что именно в тот период Абеляр создал трактат, так и оставшийся незаконченным: «Диалог между философом, иудеем и христианином». Этот труд весьма характерен для того состояния ума и духа, в котором пребывал Абеляр. Автор рассказывает, что однажды ночью было ему видение: ...пришли к нему три человека, каждый из них шел своим путем, и вот они ему говорят: «Все мы равно признаем единого Бога, но весьма разными способами поклоняемся Ему, а также у нас различный образ жизни. Один из нас — язычник, из тех, кого называют философами и кто довольствуется естественным законом; другие же двое живут согласно Писанию, один из них — иудей, второй — христианин. Долгое время мы сравнивали различные стороны наших вер и долго спорили. Чтобы покончить с этим, мы решили прибегнуть к твоему суду». Поначалу Абеляр дает слово Философу, ему и принадлежит инициатива постановки каждого вопроса, требующего рассмотрения, ибо, как он сам говорит, «самым высшим благом для философов является поиск и исследование истины путем рассуждения и следование во всем не мнению людей, а доводам рассудка». Этот философ, по его словам, решив принять ту веру, что покажется ему наиболее разумной, изучил доктрину иудеев, а затем и вероучение христиан. И вот теперь, когда каждый из них должным образом подготовил свои аргументы, они полагаются на сужде-
