Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> История -> Мейер М.С. -> "Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса" -> 94

Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса - Мейер М.С.

Мейер М.С. Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса — М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. — 261 c.
IBSN 5-02-016938-2
Скачать (прямая ссылка): meyer1991osm_imp.djvu
Предыдущая << 1 .. 88 89 90 91 92 93 < 94 > 95 96 97 98 99 100 .. 131 >> Следующая

Малый интерес к преобразованиям у османских риджалей в середине XVIII в. создает представление о том, что со смертью Ибрагима Мютеферрики в 1745 г. и Бонневаля в 1747 г. первое поколение турецких «западников» ушло с политической арены, а их идеи потеряли свою привлекательность. Подобное заключение было бы вполне приемлемым, но оно опровергается явным возрождением интереса к задуманным ими проектам преобразований и более последовательным осуществлением их начинаний в 70—80-х годах. Показательно, что нововведения этих лет начинались как раз с того, на чем остановились первые реформаторы. Иными словами, налицо полная преемственность целей и методов деятельности, разорванная на четверть века.
Современники пытались объяснить отмеченное обстоятельство пристрастиями нового султана Османа III. В отличие от своего предшественника Махмуда I, который «имел консидера-цию к европейским обрядам и с приятностию видел их рукоделие, в котором подлинной вкус имел и дворец разными диковинками наполнил» [43, д. 4, л. 322об.], следующий представитель правящей династии описывался как ревностный мусульманин и блюститель канонов империи. Выйдя наконец из внутренних покоев дворца, где 50 лет он пробыл в заточении, Осман III, по рассказам очевидцев, произвел настоящую «революцию» в серале, сократив число придворных служителей, изгнав шутов и карликов, уволив всех прежних евнухоЕ, приказав убрать из дворцовых помещений все украшения «гяурского» происхождения— картины, фарфор, часы, дорогие гобелены [286, т. 1, с. 136—137; 308, с. 197]. При нем вновь стали строго следить за соблюдением запретов в отношении курения и одежды для немусульман, за правилами поведения женщин в общественных местах. Дипломаты отмечали неустойчивость симпатий султана, из-за чего «верховные везири почти по третям года переменялись и разные люди в руководство дел империи мешались» [54, д. 334, л. 91об.]. Однако Осман III оставался на троне всего лишь три года, и, следовательно, «переменчивость его нрава» вряд ли могла серьезно повлиять на политику Порты.
13 Зак. 292
193

Значительно более интересной фигурой представляется Коджа Рагыб Мехмед-паша, ставший великим везиром при Османе III и сохранивший свой пост при следующем султане Му-стафе III. Многолетней службой в канцелярии Порты, выполнением обязанностей реис-эфенди в 1741 —1744 гг., деятельностью в качестве вали он заслужил «генеральную» репутацию «человека честного, добропорядочного, справедливого и неподкупного» [47, д. 2, л. 16об.; 485, т. 4, ч. 2, с. 385—397]. Коджа Рагыб-паша был также известен своей образованностью и назывался среди лучших поэтов своего времени. Оставаясь в течение семи.лет великим везиром, он сумел подчинить себе не только весь правительственный аппарат, но и султанский двор и высшее мусульманское духовенство. Характеризуя его как «одного из самых замечательных администраторов, государственных деятелей и поэтов XVIII в.», Н. Ицкович особенно отмечал усилия паши по утверждению власти садразама в противовес интригам дворцовой партии во главе с кызлар агасы [380, с. 22]. В более широком смысле можно считать везират Коджи Рагы-ба временем утверждения ведущей роли столичной бюрократии в османской политической системе.
Примечательно, что во второй половине XVIII в. усиление позиций бюрократической элиты сопровождалось новыми действиями вестернизаторов. В 1761 г. возобновила работу хендесха-не — инженерная школа [150, с. 51]. Традиционными стали султанские смотры войск. Об уровне подготовки солдат, показанном на смотре 1758 г., Обресков сообщал: «По выстреле в цель из 80 ружей, 10 пушек и бросании восми бомб (гранат), оные (солдаты) разпущены, как видно с гневу, за неискуство их, ибо из первых потрафили токмо 12, из пушек 2, а из бомб ниже одна».
Спустя два года султан Мустафа III присутствовал «при атаке, бомбардировании и подрывании зделанной Саидабацкой долине небольшой земляной крепостицы; но ни инженеры, ни артиллеристы, ни бомбардиры, по малому в знании их искусству, апробации Его величества не удостоились» [56, д. 394, л. 57— 57об.; 50, д. 4, л. 31].
Сведения о деятельности Порты при Кодже Рагыб-паше показывают и другой аспект османской политики 50—60-х годов, четко следовавшей за курсом своих предшественников. Речь идет о европейской политике. Еще в октябре 1755 г. русские дипломаты сообщали, что в ответ на запрос Османа III сановники Порты и улемы единодушно призывали его «с пограничными державами совершенно максимам усопшего салтана [Махмуда I] последовать и сохранение мира из виду не выпускать, а притом старатся внутренность государства в лутчее состояние привести» [45, д. 6, л. 297об.]. Как они понимали это «максимы», видно из состоявшегося при Порте в сентябре 1756 г. обсуждения обстановки, которая сложилась в Европе в связи с началом Семилетней войны (1756—1763). Уайтхоллский союзный до

говор между Англией и Пруссией (27 января 1756 г.) и аналогичный договор, подписанный 1 мая 1756 г. в Версале представителями Франции и Австрии*, в корне изменили расстановку сил на международной арене.
Предыдущая << 1 .. 88 89 90 91 92 93 < 94 > 95 96 97 98 99 100 .. 131 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed