Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса - Мейер М.С.
IBSN 5-02-016938-2
Скачать (прямая ссылка):
Время, когда деребеи начинали утверждать свою власть, определяется по-разному. Мехмед-паша Бушатлы узурпировал власть в небольшом Шкодренском санджаке еще в 1756 г. и удерживал ее до 1771 г., когда был отравлен агентами Порты [126, с. 83]. Первое выступление семейства Пазвандоглу в Види-не историки датируют 1787 г. [198, с. 69—76; 451]. Разбойник Велипашаоглу Али-бей был помилован и пожалован в паши второго класса в 1784 г. [126, с. 135; 462]. Шейх Дагер завершил утверждение своего политического и военного контроля над Галилеей к концу 40-х годов, но лишь в начале 70-х он вступил в открытый конфликт с Портой [301, с. 16—17].
В русских дипломатических документах термин «деребеи» появляется в конце 70-х годов применительно к конфликту двух анатолийских аянов — Чапаноглу Мустафа-бея и Джаникли Хаджи Али-паши. Оба они к тому времени были достаточно известны в Стамбуле. Первый в 1764 г. заменил своего отца на посту мутасаррыфа Бозока и пробыл в этой должности до 1781 г., расширив сферу своего влияния на санджаки Чорум и Амасья; второй, автор упоминавшегося ранее трактата о состоянии империи, участник русско-турецкой войны 1769— 1774 гг., был полновластным хозяином Трабзона и Джаника (Самсуна). В 1779 г. отряды Чапаноглу напали на Джаник и вынудили Али-пашу бежать через Черное море на территорию России, но спустя два года ему было разрешено вернуться в Джаник [429, а также: 504, т. 2, с. 446—447].
Имя основателя деребейской династии в Киликии Кючюк Али-аги менее известно. В источниках оно появляется лишь в 60-х годах, но его сын уже прочно контролирует Паяс и Искен-дерунский залив и Булгаков называет его «знатным турком> [339, с. 486—487; 60, д. 598, л. 123—123об., 124].
Таким образом, временной разброс достаточно велик; тем не менее заметно, что в 70-х годах отношения с Портой, как правило, достигают точки разрыва, а в 80-х — переходят в открытое и повсеместное противоборство.
Само султанское правительство начало ощущать опасность еще раньше. Первая попытка установить прямой контроль над аянами была предпринята еще в 1765 г., когда право утверждения выборов баш аяна было отобрано у губернаторов и передано великому везиру [366, с. 48—49]. Однако от начинаний Мух-синзаде Мехмед-паши пришлось отказаться из-за начавшейся русско-турецкой войны, ибо разработанная им процедура утверждения баш аяна была слишком долгой. По новому указу «из» брание» завершалось регистрацией у кади. В 1779 г. Порта вновь вернулась к практике, введенной в 1765 г. Отныне аянлык буйрулдусу должен был выдаваться центральным правительством. Показательно, что в том же году Порта провела первую военную экспедицию против Махмуда Бушатлы, направив в захваченный им район Эпира (Западная Греция) капудан-пашу Гази Хасана во главе сухопутных и морских сил. Поэтому в упомянутый султанский указ было включено также запрещение избирать аянами албанцев [198, с. 52].
В 1784 г. великий везир Халил Хамид-паша попытался еще больше усилить воздействие центра на процедуру избрания первого аяна. По разработанному им декрету, садразам в случае несогласия с представленной кандидатурой мог сам назначить того, кого считал более подходящим на данный пост. Спустя еще два года, в 1786 г., Коджа Юсуф-паша решился на еще более радикальную меру — отмену аянлыка и введение вместо него поста «городского интенданта» (шехир кетхудасы) [366,с. 50; 504, т. 1, с. 121—122].
Подобный институт под разными названиями (даруга, раис, шейх-уль-балад) был широко известен в средневековом мусульманском мире. Традиционно главной обязанностью этого лица являлась забота об интересах горожан. На должность раиса назначались обычно местные нотабли.
В Османской империи городской кетхуда, по мнению Н. Бель-дичеану, появился во второй половине XV в. О его функциях известно, что он отвечал за определение и соблюдение рыночных цен, присутствовал при разборе судебных тяжб и выступал свидетелем при решении вопросов о налогообложении и откупах, выполнял решения суда о конфискации имущества и т. п. [276, с. 75—79]. Именно эту фигуру имели в виду инициаторы реформ 1786 г., предполагавшие, что аяны должны вернуться к роли посредников между местным населением и государственной
властью, которую традиционно играли городские нотабли на Ближнем и Среднем Востоке. Эта реформа, как и предшествующие начинания Порты в данном вопросе, осталась лишь на бумаге. В 1792 г. Селим III от нее отказался.
К концу исследуемого периода султанское правительство было вынуждено констатировать резкое падение своего влияния в провинциях. Фактически произошло снятие жесткого контроля центра, что открыло широкие возможности для развития противоборства социальных сил на периферии, выразившегося в междоусобицах аянов, янычарских мятежах, сепаратистских выступлениях деребеев, столкновениях вооруженных отрядов мародеров и разбойников. Анализ событий в Румелии позволил Му-тафчиевой сделать вывод о том, что Османская империя в «кыр-джалийское время» (1779—1813) переживала период феодальной анархии {198, с. 38]. Это состояние воспринималось многими современниками как агония государства. На деле же в острых столкновениях различных социально-политических сил выстраивалась новая практика связей центра с периферией, создавалось новое соотношение группировок в господствующем классе на провинциальном уровне. Взамен прежнего баланса сил, основанного на взаимодействии сипахи, янычар и улемов, складывается другое, хотя и менее устойчивое равновесие: активность тех, кто выступал за утверждение чифтликского землевладения и новые методы эксплуатации, и влияния тех, кто отстаивал прежние патриархально-феодальные порядки, основанные на внеэкономической зависимости.
