Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> История -> Мейер М.С. -> "Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса" -> 73

Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса - Мейер М.С.

Мейер М.С. Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса — М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. — 261 c.
IBSN 5-02-016938-2
Скачать (прямая ссылка): meyer1991osm_imp.djvu
Предыдущая << 1 .. 67 68 69 70 71 72 < 73 > 74 75 76 77 78 79 .. 131 >> Следующая


благодаря деньгам бессовестно пришли на место мударрисов или кади, чтобы торговать справедливостью» [440, с. 376].
Разумеется, позиция улемов не может быть сведена лишь к заботам о личной выгоде. Будучи наиболее образованной частью общества, они, вероятно, достаточно хорошо представляли себе состояние империи. Русские и другие иностранные представители при Порте постоянно отмечали активность улемов при обсуждении важнейших вопросов внешней и внутренней политики в диванах, собираемых великим везиром. Основываясь на этих сообщениях, можно было точно определить роль третьего центра политической активности в Стамбуле. Особый интерес вызывает отношение улемов к мерам, направленным на повышение авторитета центральной власти и улучшение деятельности государственного аппарата. Некоторые такие действия явно задевали определенные традиционные институты или порядки и соответственно интересы мусульманского духовенства.
В среде сторонников подобных новшеств возможности ответных акций совсем не преуменьшались. Об этом можно судить по материалам посольства в Россию (1731—1732), уже упоминавшегося Йирмисекиз-заде Мехмеда Саид-эфенди. В журнале, который вел во время всей поездки сопровождавший посла капитан-поручик Преображенского полка Федор Ушаков, отмечены мероприятия, связанные с приемом Саид-эфенди в России, и сделаны краткие записи о беседах с послом. Когда Ушаков завел разговор о том, что предпринял бы посол, став великим везиром, тот прямо ответил: «Две вещи: первое ж зделал... ле-гулярное войско, токмо по нашему закону и по волности народу того невозможно... Второе — чужастранных министров бы из Царяграда всех выслал, понеже наши иные министры того в месяц не сведают, а они в один день знают и уведомляют в свое государство...» [26, ч. 2, л. 85об.— 86].
Приведенный ответ примечателен тем, что показывает ясное понимание этим османским политическим деятелем не только необходимости военных реформ и роли дипломатических контактов, но и препятствий, стоявших на пути нововведений. Одним из них он считал «наш закон», иными словами, мусульманское право. По сути же дела, Саид-эфенди имел в виду не столько сами нормы шариата, сколько их использование представителями духовенства. Ведь призывы законоведов к защите шариата могли бы стать эффективным средством мобилизации масс против деятельности реформаторов.
Между тем восприятие нововведений различными лицами духовного звания оказалось неодинаковым. Фактически реформаторы и улемы далеко не всегда занимали противоположные позиции. Даже такие новшества, как открытие типографии и учреждение военно-инженерной школы, не привели всех духовных лиц в лагерь противников реформ [об этом см.: 184; 219].
«Благоразумие» столичных улемов во многом напоминает отношение виднейших каирских шейхов к событиям городской.

жизни XVIII в. Опираясь на материалы хроники Джабарти, Марсо подчеркивает зависимость экономического благосостояния улемов от их взаимоотношений с представителями власти (в данном случае — с мамлюкскими беями). Материальное богатство духовенства, по ее мнению, не было естественным результатом профессиональных занятий, оно скорее было побочным продуктом, появлявшимся чаще всего в экстраординарных условиях. Ожесточенная борьба за власть между различными группировками мамлюков значительно повышала роль духовенства как возможного союзника или по крайней мере посредника для соперничающих сторон. Однако щедрость беев, способствовавшая обогащению шейхов, была небескорыстна: чем богаче становились виднейшие улемы Каира, тем теснее оказывались их связи с правящей верхушкой. Эта тенденция отчетливо проявилась в ходе социальных конфликтов: в то время как низшее духовенство активно участвовало в выступлениях городского населения, наиболее богатые и влиятельные шейхи Аль-Азхара, как правило, стремились к сохранению порядка и спокойствия 1405; 264].
Связи высшего мусульманского духовенства Каира с местными беями в чем-то схожи со взаимоотношениями стамбульских улемов с Портой и султанским двором. В противоборстве этих двух центров политической власти высшее мусульманское духовенство попеременно поддерживало то одну, то другую сторону, что позволяет говорить об усилившемся конформизме улемов, продиктованном интересами личной выгоды, соображениями карьеры, желанием возможно дольше удержаться на доходных и престижных постах.
Вместе с тем на протяжении XVIII в. в политической жизни османской столицы не было случая, когда бы высшее духовенство во главе с муфтием выступило против Порты и султанского двора, борясь за политическое лидерство. Даже определяя свое отношение к попыткам «гяурских» нововведений в Османской империи, улемы руководствовались не корпоративными соображениями, а либо личной выгодой, либо тем пониманием интересов государства, которое было им присуще как представителям правящей элиты. По существу, они не воспринимали себя как группу, самостоятельную по отношению к государству и способную, как полагал Вешняков, диктовать ему свою волю. Видимо, процесс внутреннего размежевания достиг такой степени, что стал серьезным препятствием на пути усиления позиций мусульманского духовенства в общественной жизни.
Предыдущая << 1 .. 67 68 69 70 71 72 < 73 > 74 75 76 77 78 79 .. 131 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed