Избранные произведения Том 3 - Марат Ж.П.
Скачать (прямая ссылка):
«Я считаю, господа, что честолюбие никогда и не приближалось к Робеспьеру, если не считать желание проявить себя на трибуне. Его обвиняют в том, что он мечтал о трибунате, о диктатуре, но он так мало предназначен к тому, чтобы быть вождем партии, что он избегает всякой шумной группы и бледнеет при виде обнаженной сабли.
Что касается Дантона, то он объединяет и таланты и энергию вождя партии. Но его естественные наклонности увлекают его так далеко от какой бы то ни было идеи о господстве, что он предпочитает трону стульчак.
Что касается меня, господа, я не знаю, обладаю ли я какими-нибудь качествами, необходимыми для того, чтобы стать вождем партии. Но я хорошо знаю, что у меня нет к этому ни малейшей охоты; простите мне это смешное предположение. Если бы на мгно- Марат в Конвенте
153-
вение вся нация надела мне на голову корону, я стряхнул бы ее, потому что легкомыслие, мелочность, подвижность народного характера таковы, что я не уверен, не повесит ли он меня вечером, после того как коронует меня утром. Вы видите, что я не жеманюсь; моя откровенность должна служить залогом моей искренности.
Я не понимаю, как может быть клика настолько глупа, чтобы превратить трех человек, которые как раз ничем между собой не связаны, в трех братьев-диктаторов в одном городе; как она может быть настолько бестолкова, чтобы превращать человека, с которым у них нет никаких отношений, в их общего агента и добровольного распространителя их общих взглядов, вопреки каре смертной казнью для каждого смельчака, который отважится об этом заикнуться. Поистине игра не стоит свеч.
ПИСЬМО ЯКОБИНСКОМУ ОБЩЕСТВУ701
Братья и друзья!
Интриганы вводят вас в заблуждение; по крайней мере я имею право так думать и право открыто жаловаться.
Меня изобличали с вашей трибуны за то, что я требовал вождя; по вашему приглашению я явился, чтобы объясниться по этому поводу, хотя я был болен; я мог ожидать, что после того, как вы опубликовали обвинение, вы озаботитесь и тем, чтобы опубликовать и мой ответ. Вот он дословно. Я надеюсь на вашу любовь к истине, что она побудит напечатать полностью это письмо.
Граждане!
Меня изобличают в том, что я требовал вождя. Для ревностного защитника отечества крайне неприятно беседовать о мерах общественного спасения в присутствии глупцов, не понимающих французского языка, или мошенников, не желающих его понимать. Вот факт, давший повод к этому смешному изобличению.
31 мая, в восемь часов вечера, я принимал в Национальном конвенте делегатов от многих парижских секций, спрашивавших
21 Заказ 697 254
Жан Поль Марат
у меня совета, что им делать. «Как,— ответил им я,— всю ночь вы били в набат, вот уже целый день, как вы вооружились, и вы не знаете, что вам делать! Мне нечего сказать людям, лишившимся рассудка»; и на этом я их оставил. Глубоко огорченный тем, что все усилия народа ни к чему не приводят, когда им не руководит просвещенный и твердый совет (un conseil eclaire et ferme), я вернулся в зал и, полный горечи в сердце, сказал нескольким якобинцам: «Нет, невозможно, чтобы народ спасся, если у него нет вождей».—«Как,— вскричал один слушавший меня государственный муж,— ты требуешь вождя?» — «Грубиян,— ответил я тут же,— вождь для меня — это не владыка; никто больше меня не боится владыки, но во время нынешнего кризиса я хочу вождей, которые руководили бы действиями народа, не давали бы ему совершать ложные поступки и противились тому, чтобы его усилия оставались бесплодными. Что значат сто тысяч человек под ружьем в течение двадцати четырех часов, если у них нет вождей, чтобы руководить ими?».
Граждане, вот факт, оцените его, судите меня!
Братья и друзья, я нахожусь в постели, охваченный воспалительной болезнью — последствие моего четырехлетнего бдения для защиты свободы и в особенности мучений, перенесенных мною за последние девять месяцев для сокрушения клики государственных мужей. Если доказательств пламенного патриотизма, неуклонно представлявшихся мною, недостаточно, чтобы удостоверить мою чистосердечность друзьям отечества, я, несомненно, ошибался, когда допустил, чтобы меня предавали проклятию, лишь бы спасти родину от бездны. Отвращение, сейчас мною испытываемое, дошло до предела! Сообщите это письмо братскому обществу Ла-Рошели, обрисуйте ему аристократа Марселя, писавшего на меня донос, и разрешите мне на мгновение передохнуть.
Шлю вам братский привет.
Марат, депутат Конвента
Париж, 20 июня 1793 г.
Год 2-й единой и нераздельной Республики. Марат в Конвенте
32-3
О НАЗНАЧЕНИИ БОГАРНЕ ВОЕННЫМ МИНИСТРОМ702 Тур, 6 июня 1793 г., 2-й год Французской республики
Гражданину Венсану 703
Известие о назначении Богарне министром лишило мужества всех патриотов704. Как, черт побери! Вы не могли подыскать ни одного патриота на это место, которое, при нынешних обстоятельствах, должно быть предоставлено только санкюлоту! Что же вы делаете там, в Париже? Что делает Гора? Спит или подкуплена? Нужно обладать большим мужеством, чтобы, видя все это, оставаться республиканцем! Забыли ли вы, что ведете войну с дворянами? И вы назначаете дворянина в министерство? Где же мы, о, боже! Вот так патриоты! И вы хотите быть свободными? Берегитесь, опасности, поджидающие нас, гораздо серьезнее, чем вы думаете. У них есть основания, у этих вандейских разбойников, заявлять, что они уверены в победе и торжестве деспотизма, восстановлении дворян и монархии. Вы сами даете им пример: вместо того чтобы1 изгнать их со всех постов, вы их сохраняете. Смелее! Вы далеко пойдете, если, будете продолжать. Но берегитесь! Может быть недалек момент, когда ужь поздно будет сожалеть о том, что вы назначали командующими бывших дворян.
