Избранные произведения Том 3 - Марат Ж.П.
Скачать (прямая ссылка):
Вот уже в третий раз врагами отечества, преобладающими в наших национальных собраниях, издается против меня обвинительный акт, все по тем же причинам и всегда с таким же остервенением.
Я был обвинен в Учредительном собрании кликой Казалеса, Мори, Вирье, Рабо, Монлозье, Малуэ за то, что я ударил в набат в своем листке, озаглавленном «С нами покончено» по поводу заговоров, которые плели агенты двора совместно с вероломными уполномоченными народа, продавшимися деспоту 679.
Я был обвинен в Законодательном собрании кликой Гаде, Верньо, Бриссо, JIacypca, Жансонне, Дюкастеля, Воблана, Жокура за то, что предсказал измену Лафайета, Нарбонна, Жарри, Диллона, предугадал резню национальной гвардии, которую вели на бойню, наши позорные поражения у Монса, Куртрэ, Турнэ и все бедственные события первой кампании, под предлогом того, что я клевещу на генералов и роняю авторитет наших армий; это очень не нравилось мошенникам, объявившим войну 680.
Я был обвинен в Конвенте монархической кликой государственных людей *, во главе которых стоят Гаде, Верньо, Бюзо, Бриссо, Рабо, JIacypc, Жансонне и т. д., за то, что я преследовал их как сообщников Дюмурье, за то, что я разоблачал их как лицемеров, отвратительных злоумышленников и вынудил их признать себя сторонниками Луи-Филиппа Орлеанского, приспешниками королевской власти, ставленниками Капетов — мятежников и эмигрантов.
Так как обвинительные декреты, принятые против меня Учредительным и Законодательным собраниями, были актами тирании и произвола вероломных представителей народа, продавших свою честь
* Он был принят 220 государственными людьми против 192 патриотов. Петион, Барбару, Бюзо, Салль, Верньо, Гаде, Жансонне иезуитски воздержались от голосования, после того как они заявили, что я заслуживаю обвинительного декрета. 254
Жан Поль Марат
деспоту, я попирал их ногами на основе неотъемлемого права каждого свободного человека сопротивляться насилию, в какой бы форме оно бы ни осуществлялось. Общественное негодование осудило их, они не имели никаких последствий, а их авторы покрыли себя позором.
Я мог бы поступить так же и с указом об аресте, вынесенном против меня монархистской и контрреволюционной кликой государственных людей. Я этого не сделаю, но не потому, что у меня нет на это права, а потому, что не хочу внушить доверие к тем обвинениям, которые распространял во всех департаментах их хозяин Ролан, и клевете, которую они непрерывно сами распускают каждый день. Поэтому я буду ждать для явки в революционный трибунал сообщения, что он будет меня судить. Я питаю полное доверие к честности моих судей, мне будет легко привести в замешательство моих клеветников, добиться полного признания моей невиновности, возвратить свободу и снова посвятить себя защите отечества. Мое присутствие на трибуне Конвента более чем когда-либо необходимо сейчас, когда общественному спасению угрожают со всех сторон. Поэтому я горю нетерпением покончить со всем этим делом и положить конец жестокостям моих врагов. Если я отказался идти под стражу, то по соображениям благоразумия, так как за последние два месяца меня постигла воспалительная лихорадка, требующая ухода и располагающая меня к неистовству. Я не хочу предаваться в мрачном помещении, среди грязи и паразитов, горестным размышлениям о судьбе добродетели в этом мире, порывам негодования, подымающимся в возвышенной душе при виде тирании, подвергать себя опасности преувеличений, являющихся неизбежным спутником несчастий, которые могут быть последствием священного гнева. Я заявляю, что вопреки всем обвинительным актам всего мира я всегда буду считать себя невинной жертвой злодеяний моих трусливых врагов. Марат в Конвенте
153-
ДРУГ НАРОДА ПЕРЕД СУДОМ 681
I
В десять часов я предстал перед моими судьями. Друг народа, готовый сесть на скамью подсудимых, оставался все тем же честным человеком, безупречным гражданином, неподкупным патриотом в глазах публики, в глазах самих обвинителей, доведших его до этого унижения, но большое сердце ничему не удивляется, а добродетель освящает все судебные сидения.
Я стал на последней ступеньке, у кресла. «Граждане,— воскликнул я,— не преступник предстает перед вами, это — Друг народа, апостол и мученик свободы. Уже давно его травят неумолимые враги отечества и сегодня его преследует гнусная клика государственных людей. Он благодарит своих преследователей за то, что они дают ему возможность со всем блеском показать свою невиновность и покрыть их позором». Повторные аплодисменты в разных частях зала сопровождают мои последние слова.
Председательствующий осведомляется о моем имени, профессии, месте рождения; затем он приказывает зачитать обвинительный акт; после оглашения его общественным обвинителем я отмечаю, что этот обвинительный акт является лживым и тираническим, что гнусная клика государственных людей, обвиненных мной, прибегла к нему, чтобы, превратившись в моих обвинителей, ввести общество в заблуждение насчет своих собственных злодеяний. Они занесли надо мной меч правосудия, чтобы заставить поверить в мою виновность и обмануть нацию, которую они так долго вводят в заблуждение насчет меня. Они старались погубить меня и помешать тому, чтобы я заставил их признать себя сторонниками Капетов — эмигрантов и мятежников, приспешниками монархии и сообщниками Дюмурье.
