Избранные произведения Том 1 - Марат Ж.П.
Скачать (прямая ссылка):
Она, эта форма правления, не посягает и на самый принцип политического строя, как это делают две другие. Ведь эти последние, с одной стороны, до конца унижают и развращают низшие классы, а, с другой, нуждаются в воплощенном совершенстве для увенчания государства. Взобраться на эти вершины и удержаться на них можно лишь с помощью преступления, вести же себя там прилично — лишь с помощью добродетелей.
Наконец, форма эта не порождает тех пороков, что развращают правительство, подрывают и разрушают государство.
Таковы ее преимущества при республиках, в монархиях же дело обстоит совершенно иначе. Посмотрим, что хорошего принесла эта форма администрации народу при регентстве. Уже самый подход к ее проведению в жизнь достаточно показал, что регент был мало озабочен ее преуспеянием; действительно, он меньше помышлял о том, чтобы облечь членов парламента той властью, которой он их притворно наделял, чем о том, чтобы, поставив их в смешное положение, вызвать к ним презрение народа. Вследствие этого указанная форма администрации, испортив все, была спустя несколько месяцев преобразована.
Впрочем, стремиться заменить министров советами означает лишь придать движению правительства попятный ход. Три формы правления, описанные мною, явно соответствуют трем особым формам
* В случае необходимости и при данной форме правления можно воспользоваться указанными преимуществами, создавая чрезвычайные комиссии. Пример сенатов римского и венецианского, однако, показал, что эти комиссии далеко не всегда необходимы для быстрого и тайного решения наиболее важных дел. Дар отечеству
311
верховной власти. И поскольку всякая демократия естественно превращается в аристократию, аристократия — в монархию, а монархия — в деспотию, постольку и коллегиальное управление ведет к министерскому, а это последнее к визириату. Вот эта-то вечная склонность силы общества к ослаблению и заставляет натягивать все пружины власти. И так как к деспотизму приходят лишь по исчерпании всех прочих средств, то стоит ли пытаться заменить эту форму правления другой, когда никакой иной уже недостаточно для нации, которая могла вынести первую? Таким образом, будучи всегда в противоречии с самим собой, правительство постоянно порождает разъедающие его пороки и, злоупотребляя государственной властью ради собственного своего укрепления, в конце концов приходит к тому, что низвергает само государство. Поступая подобным образом, оно укрепляет здание кирпичами, взятыми из его же собственного фундамента.
Но что если по желанию самого государя управление делами будет передано в руки коллегий и он действительно вверит им свою власть? Можно ли полагать, что при могущественном государе их члены будут менее продажны и менее склонны к сговору против общественного блага? Не окажется ли подобная форма управления, Еообще подходящая лишь трудолюбивому королю, скорее вредной, чем полезной для хода дел? Да и где была бы у нас гарантия ее устойчивости, кроме воли самого царствующего монарха?
Но и в том случае, если бы чудом провидения великий человек оказался на престоле и принял бразды правления, не был бы и этот человек временами подвержен усталости, изнеможению, недомоганию, болезни, немощи, старости, дряхлости, вследствие чего часто лишь одно подобие короля стояло бы во главе государства? Наконец, при существующем порядке престолонаследия и дурном воспитании наследных принцев, когда на одного подлинного монарха приходится десять глупцов, государство скоро бы вновь погрузилось в состояние упадка, а народ — в состояние рабства и нищеты.
Оставим же пустые мечтания; за исключением некоторых критических моментов выбор министров всегда будет зависеть от интриг •312
Жан Поль Марат
двора; интриги же эти, постоянно меняясь в зависимости от взглядов, намерений и предположений кабинета, будут неизменно подчиняться капризам изменчивой политики.
Не будем поэтому больше искать ни в одной определенной форме администрации лекарство от ужасающих злоупотреблений какого-либо бездарного, продажного и порочного министерства. После длительного, жестокого и плачевного опыта, испытанного как нами самими, так, до нас, и нашими предками *, какая надежда нам еще
* Муки, терзающие нас, терзали уже и наших отцоз, поскольку правительства всегда хранили верность своему стремлению к угнетению, насилию, произволу и вероломству. Из тысячи примеров, подтверждающих эту печальную истину, которыми богата длительная история наших бедствий, я укажу в качестве примера на те волнения, предшествовавшие войне Фронды.
В последние тоды царствования Людовика XIII и в первые — Людовика XIV беспорядок в области финансов вызвал среди дворянства, магистратуры и народа такое же брожение, какое он вызывает и в настоящее время: сходство между этими эпохами нашей истории столь бросается в глаза, что, кажется, одни и те же лица действуют в них под разными именами. Филипп играет роль Гастона, идущего за Пюклораном; Конти — роль Конде; герцог Шабо — герцога Бофора; д'Арль— кардинала де Реца; Куанье — своего прадеда, д'Эпреме-ниль — Брусселя и т. д.88
