Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
152 *
караулом послать его в Выборг и содержать там в замке, называ-'рш Герман, до смерти его некуда неисходно, под крепким караулом».
Можно было считать милостью, если государь позволял наказать преступника, не расстригая его, и отдавал его в руки церковного суда. Так, в „ 1765 Году Екатерина II рассмотрела решение Синода о лишении архи-мандрита Геннадия его чина, иеромонашества и о предании его гражданскому суду. Императрица постановила: «Бьггь по сему, а от гражданского суда его освобождаем, повелевая его сослать в монастырь Соловецкий и содержать под караулом, не выпуская никуда, кроме церкви». Также милостиво была решена судьба главного недоброжелателя государыни Арсения Мациевича: «По старости его лет, монашеский только чин оставить, >' от гражданского суда и истязания мы, по человеколюбию, его освобождаем, повелеваем нашему Синоду послать его в отдаленный монастырь под • " смотрение разумного начальника с таким определением, чтоб там невозможно было ему развращать ни письменно, ни словесно слабых и про-стых людей».
Церковников включали в суды над важными государственными преступниками, которых приговаривали к лютым наказаниям. И только в этом пункте церковь была непреклонна: ни в деле царевича Алексея Петровича (1718), ни в деле Мировича (1764), ни при осуждении Пугачева и его товарищей (1774—1775) включенные в суды иерархи церкви не под-^ писали смертных приговоров, ссылаясь на запрет церковных соборов выносить приговоры в светских судах.
Светская власть не считалась со статусом монастырей и относилась к ним как к тюрьмам, ссылая туда в заключение и в работы светских преступников, часто больных и искалеченных на пытках. Подобное пренебрежение к иночеству вызывало протест терпеливых ко многим унижениям своего статуса членов Синода, которые жаловались, что от этого «монашескому чину напрасная тщета происходит». За покорность церковников светская власть возвращала сторицей — без ее гигантской силы и могущества официальная церковь никогда бы не справилась со старообрядчеством. А именно старообрядцы признавались церковью как заклятые враги, недостойные пощады.
Горделивое утверждение некоторых историков о том, что в России XVII—XVIII веков не было ужасов инквизиции Западной Европы, требу-J ет значительных корректив. Действительно, церковных судов, подобных инквизиции католической церкви, у нас не было, но их роль исправно исполняли органы политического розыска, как и все государство, взявшее на себя функции защиты православной веры в ее единственной официальной версии. В этом очерке нет возможности подробно рассматривать весь многосложный инквизиторский процесс, который велся над старообрядцами, но он был полностью скопирован со светского политического процесса, был так же пристрастен. Светские, а еще больше духовные ин-Л квизиторы были весьма жестоки с религиозными противниками церкви. Это объяснялось необыкновенным упорством старообрядцев, их нежеланием подчиниться официальной церкви. Нераскаявшихся раскольников сжигали, подвергали всем позорным казням и ссылали на каторгу.
В России не было такого количества костров для еретиков, как в За-> падной Европе, но их заменяли «гари»1, к которым своими грубыми, бесчеловечными методами официальная церковь и власти понуждали старообрядцев. Законодательство о старообрядцах имело неуклонную тенденцию к
153 ужесточению, что видно по принятым законам конца XVII — первой половины XVIII веков, так и по проекту Соборного уложения 1700-1703 годов. Сохранились многочисленные свидетельства массовых облав старообрядцев, как диких зверей, воинскими командами. Конец XVII — первая половина XVTII века прошли под знаком — без преувеличения — тотального преследования старообрядцев. Своей бескомпромиссностью, жестокостью в многолетней борьбе с «расколом» официальная церковь способствовала, в сущности, подлинному расколу русского общества, превращению его части в париев и, одновременно, к отторжению от официальной церкви верующих народных масс, втайне всегда симпатизировавших старообрядческим мученикам. Одновременно наступление на раскольников как врагов веры и государства способствовало усилению фанатизма старообрядчества, вело старообрядцев к идейному застою, окрашенному эсхатологическими цветами ожидания конца света.
Действительно, старообрядцы были поставлены за грань человеческого и гражданского сообщества. Признавался только тот раскольник, который отрекался от своей веры и приносил унизительное покаяние. Остальные подвергались разнообразным репрессиям, их принуждали нести двойные повинности и налоги, им запрещали заниматься торговлей и другими видами деятельности. Старообрядцам не разрешали занимать мирские должности, свидетельствовать в суде, приводить к присяге, им не давали издавать, переписывать, хранить книги, читать и писать. Мужчинам предписывали носить на спине платья специальные красные четырехугольники — «козыри», а женщинам — позорные шапки с рогами.
Особо зловещую роль в преследовании старообрядцев сыграли три церковных иерарха: архиепископ Нижегородский Питирим, а также Феофан Прокопович и Феодосий Яновский — руководители образованного в 1721 году Священного Синода. Они особенно тесно сотрудничали с политическим розыском. Питирим был настоящим фанатиком борьбы с расколом. Он пытался одолеть старообрядческих старцев в религиозной дискуссии, которая сочеталась с шантажом и угрозами, умело вносил смуту в их среду, вылавливал наиболее авторитетных старцев, отправлял их в Петербург на допросы в Тайной канцелярии и Синоде.
