Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Столь же строго власть относилась обычно к непочтительному упоминанию царского титула или, как тогда говорили, к «непотребным словам»
77 В марте 1616 года в городе Боровске поссорились два казака: Позгіячко Семенов и Андрюшка Хода. При двух свидетелях Андрюшка не только «лаял матерно» своего противника, но и того «кому он служит», то есть, по логике тех понятий самого царя. Андрюшка в оправдание ссылался лишь на свое пьяное состояние и беспамятство. В результате уже через неделю после доноса бояре приговорили Андрюшку Ходу за то, что «он говорил непригожие слова, бить на козле кнутом» и после наказания освободить.
Вообще-то битье кнутом и заключение в тюрьму на короткий срок (неделю, месяц) было достаточно обычным наказанием за говорение «непотребных слов» без злого умысла. Так, в 1628 году в Курске на пиру у Якова Непочатого сын боярский Исайко Семенов, видимо разгоряченный угощением, похвастался тем, что один из его приятелей на Москве стал ему «хорошее государя». Результат: «бить кнутом и посадить в тюрьму на месяц, чтоб впредь иным неповадно было так воровать и непригожих слов говорить».
Преследовались «непристойные слова» не только относительно личности самого царя, но и какое-либо обсуждение его семейных дел, его родственников и близкого окружения. В апреле 1633 года в Курске был посажен в тюрьму некий Стенька Фарафонов. Через девять дней он «сказал за собой государево слово». При допросе Стенька «вспомнил», что несколько недель назад «черная старица (монашка. — В. И.) Марфа Жилина» на рынке вела следующие речи: «глупые мужики, которые быков припущают к коровам» смолоду и «те коровы рожают быков», а если бы «припущали об исходе [в зрелом возрасте]», то коровы рожали бы «телиц». После этого «зоотехнического» совета монашка в доказательство его верности привела такой довод: «государь де царь женился об исходе, и государыня де царица рожает царевны, а как де бы государь... женился молоду, и государыня... рожала бы все царевичи». Михаил Федорович женился впервые в 28 лет в 1624 году на Марии Владимировне Долгоруковой. Вскоре она умерла, и в 1626 году царь женился на Евдокии Лукь-яновне Стрешневой. К 1633 году в семье был один сын — Алексей, будущий Государь, — и три дочери. Наличие сына Марфа объясняла в свете вышесказанного так: «Алексей Михайлович де царевич подменный». В заключение монашка сообщила слушателям, что государь «хотел царицу постричь в черницы».
В результате донос оказался ложным, изветчик был «бит кнутом нещадно» и брошен в тюрьму. Но в данном случае важен сам факт подобных речей. Ясно, что Стенька не сочинил их сам, а где-то слышал.
Сталкиваясь с какими-то вольными речами на политические темы, следствие очень часто искало «иноземный след». Особое подозрение вызывала возможность контактов с подданными Речи Посполитой. В 1634 году были арестованы за «непотребные слова» два жителя Комарицкой волости: поп Кондратий и дьячок Гаврилка. (Комарицкая волость считалась местом крайне неспокойным Здесь в 1604 году первыми признали Лжедмитрия за подлинного царя. — В. К). Поэтому в данном случае воевода велел их «пытать накрепко и огнем жечь», добиваясь узнать, «по чьему наученью и умышле-нью такое неподобное слово говорили» и «не по засылке ли чьей, нет ли у них ... какой ссылки с литовскими людьми». В данном случае оказалось, что от границы они «живут далече, верст с 100» и «ссылки у них с литовскими людьми никакой не бывало»
78 , Особый раздел политического розыска в XVIJ веке составляли дела 9 колдовстве. По обычным представлениям средневековья эти лкхди, связанные с «нечистой силой», могли нанести вред не только отдельным ладам, но и жителям целой страны. Причины болезней, семейных неурядиц, неудачи в делах, неурожаи легче всего объяснялись напусканием «лорчи», «заговорами» и тому подобными обрядами. Впрочем, колдуны и ворожеи могли не только вредить, но и спасать от тех же несчастий. Поэтому к их услугам нередко прибегали в повседневной жизни, о чем будет рассказано ниже. В глазах же официальной церкви и государства колдовство в любом случае было связано с участием дьявола и подлежало строжайшему наказанию. Особенно опасным казалось использование колдовства в политических целях. Совсем диковинные плоды давало соединение в обыденном сознании образов «внешнего врага» и «нечистой силы».
В 1601—1603 годы Московскую Русь постигло страшное бедствие — трех летний неурожай, ставший реальным началом Смуты. Голод уносил десятки тысяч жизней. По словам летописца, «на Москве... ели конину, и псы, и кошки, и людей ели». В этой обстановке в 1603 году подал свой «извет» Милютка Федоров сын Бегичев. Отсидевший в тюрьме города Галича пять лет и выпущенный на волю в 1602 году, он, возможно, остался без средств к существованию и решил обратить на себя внимание высоких властей.
В своем доносе он утверждал, что страшный голод — дело рук иноземных колдунов. По его словам, некие Иванко Лопенин да жена его Офросеньица» («Лопенин» — житель Кольского полуострова. В данном случае, видимо, подразумевалась тайная связь с еще одним давним внешнеполитическим противником Руси — Швецией. — В. И.) — главные виновники происходящего. Изветчик не только называл имена «вредителей», но и раскрывал механизм их деятельности. Оказывается, приехав в Москву, колдуны «добыли на Москве мужнюю женку и имали у ней от грудей женское молоко. Да то молоко в кость в гусину наливали да печатали [запечатывали] да вкапывали ... ту кость в землю на Москве». То же самое они проделали с кобыльим молоком. После этого они напустили на Русскую землю «дождь да стужу да хлебной недород» и «на лошади и на всякую животину падеж». В доказательство правдивости доносчик ссылался на рассказ товарища по заключению, Треньки Онуфриева, умершего в галичской тюрьме, и даже указывал примерный адрес колдунов в столице: «на Сретенской али на Рождественской улице».
