Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
В 1630 году шумен Переяславль-Залесского Никитского монастыря Афанасий был обвинен в порицании политики правительства, «доброхотствуя Литве». Хотя по своему положению он был подведомствен церковным властям, его дело разбирал в Костроме воевода П. Волконский. Затем собранные материалы были отправлены в Разрядный приказ. Приговор же выносил царь Михаил Федорович. Через шесть лет был осужден новгородский митрополит Афоний. Он обвинялся в том, что сжег подброшенное в собор «подметное письмо», не сообщив об этом представителям властей, и, кроме того, скрыл «воровские непристойные слова» архимандрита Феодорита о наследнике престола Алексее Михайловиче. Дело также рассматривалось исключительно светскими властями.
Расследование политических дел воеводами находилось под постоянным присмотром Москвы. Из приказов на места посылались подробнейшие инструкции, как вести следствие. Воеводы же должны были регулярно докладывать о его ходе в столицу. Если дело оказывалось запутанным или особенно важным, всех причастных к «ему лиц перевозили для следствия в Москву. Приказные чиновники, в свою очередь, постоянно докладывали о ходе следствия Боярской думе и государю. Иногда Дума и царь сами вели допросы и выносили приговоры.
Важным рубежом в развитии политического розыска в России стало принятие Земским собором в 1649 году Уложения — нового уголовного и гражданского кодекса. Он состоял из 25 глав и насчитывал около 1000 статей. Здесь впервые в русском законодательстве появилась специальная глава — «О государьской чести и как его государьское здоровье оберегать» — специально посвященная политическим преступлениям: умыслу против жизни и здоровья государя, различным видам измены царю и государству, «скопу и заговору» против царя и властей. Лица, виновные в такого рода действиях или просто замышлявшие их, должны были караться смертной казнью с конфискацией всего имущества. Одновременно Уложение обязывало всех подданных Московского Государя доносить властям о политических преступлениях. Те же, кто «про такое дело ведал, а не известил», тоже карались смертной казнью. Доносить о политических преступлениях должны были и крепостные крестьяне, которые вообще-то не имели права жаловаться на своих владельцев. Правда, для них существовало требование подтвердить свой извет доказательствами.
Следует иметь в виду, что и Соборное Уложение 1649 года при всем его значении отнюдь не охватывало всю классификацию политических
71 преступлений. Ничего не говорилось о наказаниях за самый распространенный вид политических преступлений — «непристойные слова» о государе, его семье, предках, его распоряжениях, грамотах, царском гербе и титуле. Не упоминались как подлежащие наказанию ошибки в произношении и написании титула царя, отказ присоединиться к здравице в его честь, непроизнесение молитвы за здоровье государя и пожелание ему «долгих"лет» и другие деяния, считавшиеся на практике столь же опасными государственными преступлениями. Отсутствие этих статей вовсе не освобождало нарушивших их от наказания. В данном случае письменные законы заменялись прецедентом, то есть судебной практикой, которая с лихвой доказывала подданным опасность совершения всех этих действий.
Началом политического расследования, начиная с первых Романовых, обычно служила знаменитая формула «Слово и дело государево». Каждый, произнеся эту волшебную фразу, мог заставить окружающих — собравшихся гостей, посетителей кабака, случайных прохожих, губного старосту или даже воеводу — сделать все, чтобы донос дошел до властей и самого царя. Выкрикнутая тюремным «сидельцем» или приговоренным к смерти преступником, даже на эшафоте, — она автоматически вела к перемене участи, хотя бы временной. Произнесший эти слова и те, на кого он показал, часто вызывались в Москву. Правда, в полном виде («Слово и дело») эта формула в делах встречается крайне редко. Обычно в документах записан один из ее элементов: или «слово», или «дело».
Законодательное определение того, что именно является «государевым делом» и требует немедленного доношения властям, и содержалось в Соборном уложении 1649 года. В первые же годы царствования Романовых существовало весьма расширительное понимание «Слова и дела». Нередко ее произнесение служило возможностью сообщить о злоупотреблениях местных властей. О коррупции воевод в это время известно очень много. В понимании же высшей власти и населения эти злоупотребления были близки к политическому преступлению, ибо воеводы присваивали себе не полагающиеся им права. Поэтому политический извет мог играть роль скрытой челобитной.
Как же проходила процедура следствия по формуле «Слово и дело»! Определенный порядок производства арестов и последующих допросов вырабатывался постепенно на протяжении десятилетий. В XVII веке само сочетание «Слово и дело» подчеркивала, что произносящий ее готов сообщить нечто важное и секретное, касающееся особы Государя и государства, то, что при всех объявить нельзя. Нередко изветчик заявлял, что он вообще готов рассказать свое дело только лично царю. Но на деле, судя по материалам сотен сохранившихся политических дел, никто из доносчиков такой личной беседы не добился. Да и сама формула «Государь указал», часто встречающаяся в розыскных делах, вовсе не служит автоматическим доказательством непосредственного вмешательства царя в ход следствия и вынесение приговора.
