Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
...После получения телеграммы жандармы стали следить за обитателями дома. Последние, кстати, обращали на себя внимание тем, что были мало похожи на сапожников. Первое же появление полиции в мастерской с целью проверки паспортов привело к провалу, была найдена книга Бакунина «Государственность и анархия». В приведенном сообщении конкретно не указаны методы слежки за «сапожниками», проводившейся жандармами. Однако из других источников известно, что с этой целью использовались жандармские унтер-офицеры, переодевавшиеся в штатское платье и пригодные для слежки по своим личным качествам. Об этом, кстати, вскользь говорит генерал А. Спиридович, не упоминая, когда именно «штатские филеры» заменили жандармских унтер-офицеров, эпизодически участвующих в наружном наблюдении. Косвенным доказательством факта использования унтер-офицеров для слежки, а также при арестах и обысках может служить, как нам кажется, известная картина Репина «Арест пропагандиста». Один из его участников — молодой человек в костюме с галстуком-«бабочкой» — по своему облику и манере поведения несомненно относится к категории первых филеров в российской провинции.
Из воспоминаний старых революционеров-подпольщиков известно, что практика использования жандармских унтер-офицеров для наблюдения имела место не только в 70-е, но и позднее, в 90-е годы. Правда, по-прежнему, при этом сохранялся в провинции принцип своеобразной конспирации — идти по линии наименьшего сопротивления. Вот как описывается такая практика Ц. Зеликсон-Бобровской, которая после своего ареста в Харькове (1899) и почти годичного содержания в тюрьме, высылается на родину (г. Велиж, Витебской губернии) и попадает под негласный полицейских надзор.
«...Пропадавшие до тех пор в Велиже от безделья, два жандарма-унте-ра очень, видно, мне обрадовались. Поочередно стали сидеть на лавочке возле дома родителей. Как ни трогательны были унтеры моего родного города в своей первобытной простоте, уйти при таких условиях незаметно было все же трудно. Исчезновение мое было бы связано с большими неприятностями для родных».
Однако посмотрим как обстояли дела в рассматриваемый период с полицейским наблюдением в столице империи.
В воспоминаниях активных революционеров того времени мы не увидим слова «филер», зато часто встречаются «шпионы», «шпики». Вот два наиболее характерные в этом отношении эпизода из описанной Г. В. Плехановым политической демонстрации 187? года у Казанского собора. В первом примере говорится о крестьянине Потапове — знаменосце на демонстрации, который был вынужден скрываться от полиции.
«...Потапов сел в конку, считая себя уже в безопасности. Но за ним следили шпионы. Пока он был не один, они держались на почтительном расстоянии, а когда спутники его удалились, шпионы бросились за конкой и, остановив ее, арестовали Потапова».
358 Во втором примере Г. В. Плеханов делится своими мыслями о конспирации в революционном движении и, в частности, о методах ухода от наружного наблюдения.
«...Проследить же на улице кого-либо из этих потрясателей [так автор здесь называет революционеров, потрясавших основы царизма. — А Ф.} было не так-то легко, потому что они на сей конец прибегали к особым мерам в виде проходных дворов, извозчика, внезапно взятого в таком месте, где другого извозчика не было, и где, таким образом, следовавший за погрясателем пеший шпион по необходимости должен был отстать от него, и пр., и пр>
Рассказывает на интересующую нас тему известный своими анархистскими взглядами князь П. А. Кропоткин: «К концу 1873 года аресты участились... Мы потеряли Перовскую, Синегуба и двух других товарищей... Жандармы стали очень бдительными и сразу замечают появление студента в рабочем квартале. Среди рабочих шныряли шпионы и зорко следили за нами».
Представляет интерес и другой эпизод из воспоминаний П. А. Кропоткина.
«...Я знал, что за моей квартирой (на Малой Морской) следят, но рассчитывал, что полиция явится с визитом поздно ночью и что поэтому, в сумерках, под вечер, мне удастся выбраться незаметно. Стемнело, и когда я собирался уходить, одна из горничных шепнула мне: "Вы бы лучше вышли по черной лестнице". Я понял ее, быстро спустился вниз и выбрался из дома. У ворот стоял только один извозчик. Я вскочил на дрожки, и мы поехали по направлению к Невскому проспекту. В начале за мной не было погони, и уже думал, что все обстоит благополучно, но вдруг, уже на Невском, около Думы, я заметил другого извозчика, который гнался за мной вскачь и вскоре стал обгонять нас. К великому изумлению, я увидел на дрожках одного из арестованных ткачей, а рядом с ним какого-то неизвестного мне господина».
Далее следует описание ареста Кропоткина.
Конечно, у нас могут возникнуть вопросы по поводу этого последнего фрагмента воспоминаний. Например, случайна ли подсказка горничной о выходе через черный ход? И какова ее истинная роль? Случайно ли на улице стоял одинокий извозчик?
Ведь полиции был хорошо известен князь Кропоткин и его революционный опыт, чтобы не закрыть наблюдением запасной выход из квартиры.
