Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Александр И распорядился: «Судить как воровку с Апраксина рынка!» Под председательством известного юриста А. Ф. Кони суд состоялся 31 марта 1878 года. Среди публики были князь А. М. Горчаков, канцлер Российской империи, писатель Ф. М. Достоевский, другие известные люди. Защитник Александров подчеркивал, что это был шаг отчаяния в защиту оскорбленного человеческого достоинства. В зале пересказывали гулявшую по городу эпиграмму: «Грянул выстрел-отомститель! Опустился божий бич, и упал градоправитель, как подстреленная дичьk
Присяжные оправдали подсудимую. В зале раздались аплодисменты. Конвойный офицер скомандовал жандармам: «Щащки в ножны!» и снял караул. Судья А. Ф. Кони, следуя закону, тут же освободил арестованную. Когда жандармы получили новое распоряжение об аресте Веры Засулич, она уже скрылась. Это была публичная пощечина общества правительству. В последующие сорок лет ни одно политическое дело не рассматривалось в суде присяжных.
Хотя III Отделение и Корпус жандармов были по закону монополистами в области политического розыска, им все же приходилось, особенно в первые годы, сталкиваться с конкурентами. Уже 20 июля 1826 хода Фок докладывал Бенкендорфу: «Уверяют, что городская полиция, заметив, что существует деятельный надзор, собирается развернуть все находящиеся в ее распоряжении средства, дабы первой узнавать все, что делается...» Через три недели, 10 августа, Фок вновь сообщал своему начальству: «Полиция отдала приказание следить за моими действиями и за действиями органов надзора. Полицейские чиновники, переодетые во фраки, бродят около маленького домика, занимаемого мною, и наблюдают за теми, кто ко мне приходит. ...из этого вытекает большое зло: надзор, делаясь сам предметом надзора, вопреки всякому смыслу и справедливости, — непременно должен потерять в том уважении, какое ему обязаны оказывать в интересах успеха его действий. ...Ко всему этому следует прибавить, что Фогель (крупный полицейский чиновник. — R И.) и его сподвижники составляют и ежедневно представляют военному губернатору рапортички о том, что делают и говорят некоторые из моих агентов».
Особенно амбициозные претензии министерства внутренних дел, стремление его чиновников «подставить ножку» III Отделению проявились в
275 деле петрашевцев. Началось это самое громкое дело цериода царствования Николая I весной 1848 года с донесения действительного статского советника И. П. Липранди министру внутренних дел Л. А. Перовскому о собраниях по пятницам на квартире кандидата права, выпускника Лицея, переводчика министерства иностранных дел М. В. Буташевича-Петрашевско-го. У этого молодого человека (в 1848 году ему было 27 лет) с 1844 года регулярно собирались его сверстники. Они обсуждали политические события в России и Европе, вопросы переустройства общества для устранения несправедливости. Отдельные из них уже задумывались о создании тайных кружков для перехода к более решительным действиям. Но, по большей части, дело все же ограничивалось теоретическими спорами, чтением запрещенной литературы, в том числе распространяемого в списках письма В. Г. Белинского Н. В. Гоголю с критикой книги последнего «Выбранные места из переписки с друзьями».
Липранди не был обычным чиновником. После вступления русской армии в Париж в марте 1814 года он руководил военной агентурой. После возвращения на родину служил в военной разведке Южной армии. Здесь в Кишиневе в 1821—1824 годы Липранди приятельствует с Пушкиным, входит к нему в доверие. В одном из писем к Петру Вяземскому в Москву поэт писал: «Липранди берется доставить тебе мою прозу... Он мне добрый приятель и (верная порука за честь и ум) не любим нашим правительством и в свою очередь не любит его». После перевода в Одессу Пушкин спрашивал их общего знакомого: «Где и что Липранди? Мне брюхом хочется видеть его». Через несколько лет, в декабре 1826 года поэт в письме одному из кишиневских приятелей писал: «Липранди обнимаю дружески, жалею, что в разные времена съездили мы на счет казенный и не соткнулись где-нибудь». В последней фразе содержался намек на то, что по делу декабристов Липранди был доставлен с фельдъегерем в столицу для допроса. Пушкин не догадывался, что в Кишиневе его приятель осведомлял правительство. А поездка в Петербург закончилась для Ивана Петровича выдачей наградных.
Именно Липравди, действительному статскому советнику, служившему в тот момент чиновником по особым поручениям МВД, было поручено заняться Петрашевским и его гостями. Розыск начался с засылки секретного агента в окружение Петрашевского. Им оказался 23-летний студент Петербургского университета П. Д. Антонелли, сын академика живописи. С мая 1848 года от него стали поступать донесения. Желавший отличиться агент не просто занимался осведомительством, а был провокатором, то есть своими действиями подстрекал Петрашевского и его друзей к более активным действиям. Это находило полную поддержку у начальства. Липранди подсказал Антонелли версию, что тот якобы имеет связи с горцами Кавказа, которые уже несколько десятков лет сражались с русскими войсками. Была даже организована встреча Петрашевского с черкесами из царского конвоя.
