Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Очевидно, что проект Н. Н. Новосильцева пришелся подозрительному и ревниво относившемуся к своей самодержавной власти Александру I по душе. Очевидно хорощо знавший своего августейшего друга, Новосильцев учел все особенности его характера. Во-первых, Комитет высшей полиции был временным органом, учреждавшимся лишь на период отсутствия в Петербурге императора, уезжавшего в действующую армию. Во-вторых, статья восьмая «Наставления» Комитету высшей полиции гласила: «О том, что заслуживает внимания ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА или требует ВЫСОЧАЙШЕГО разрешения. Комитет немедленно доносит ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ». Эту статью, читая записку Новосильцева, Александр I тоже отчеркнул карандашом.
Таким образом, особого высочайшего внимания удостоились лишь два положения новосильцевского проекта: одно, подчеркивавшее незыблемость монарших прерогатив при разрешении всех вопросов «до высшей полиции относящихся», и второе, — санкционировавшее перлюстрацию — прямое нарушение закона. С этим фактом «законолюбивый» Александр I, очевидно, решил все-таки примириться. Уже тогда роль перлюстрации в политическом контроле была высоко оценена. Несколько лет спустя, граф А. X. Бенкендорф, создавший прекрасно функционировавший многие годы аппарат политического розыска в России, напишет о перлюстрации:
213 «Вскрытие корреспонденции составляет одно из средств тайной полиции и при том самое лучшее, так как оно действует постоянно и обнимает все пунктй империи».
Естественно, что при предписанном «Наставлением» Комитету 5 сентября 1805года способе делопроизводства он не мог оставить в архивах заметные следы своей деятельности, даже если бы эта деятельность была активной. Это обстоятельство' и дало, по-видимому, основание многим историкам утверждать, что Комитет высшей полиции так никогда и не приступал к работе. При ближайшем же рассмотрении вопрос не представляется столь ясным.
В 1816 году Комитет охранения общей безопасности, учрежденный взамен Комитета высшей полиции, составлял список «секретных арестантов», содержащихся в разных губерниях Российской империи. И вот что интересно: в Суздальском Покровском женском монастыре находились две арестантки — Кузьмина и Онуфриева, «коих определением министров военных сухопутных сил, юстиции и внутренних дел (то есть состава Комитета 5 сентября 1805 года. — Ф. С.) 27 ноября 1805 года положено: за рассеивание Владимирской губернии Александровской округе в экономическом селе Нушпове скопческой ереси заключить в Суздальский женский Покровский монастырь. О перемене участи их доныне ничего неизвестно». Сохранились и два архивных дела, в самих названиях которых содержится указание на Комитет 5 сентября 1805 года.
Эти данные позволяют с уверенностью утверждать, что задуманный Новосильцевым и одобренный Александром I план межведомственной координации деятельности высшей полиции был приведен в исполнение. "Вместе с тем, деятельность Комитета 5 сентября 1805 года была, очевидно, довольно вялой, если не оставила более заметных следов. К 1807 году Комитет уже полностью бездействовал, что видно из отношения военного министра, главнокомандующего в столице С. К. Вязмити-нова к министру юстиции князю П. В. Лопухину. Из документа явствует, что министры-члены Комитета давно уже не собирались, да и с самой инструкцией, написанной когда-то Н. Н. Новосильцевым, министр не знал, что делать. Поэтому он, получив указ о создании Комитета охранения общей безопасности — фактического преемника Комитета высшей полиции, с радостью сдал секретную инструкцию в его архив.
Так что вряд ли справедливы утверждения некоторых историков, будто «5 сентября 1805 года перед отъездом в армию, он (Александра — Ф. С.) фактически восстановил Тайную экспедицию, которая с такой помпой была упразднена в первый же месяц его царствования». Комитет высшей полиции не являлся особым ведомством, а лишь межведомственным координационным совещанием. Его также, очевидно, не приходится равнять с Тайной экспедицией по активности деятельности. И, наконец, о применении пытки при допросах уже не могло быть и речи, да и бороться созданный в 1805 году орган высшей полиции должен был прежде всего с иностранными агентами, а не с болтунами, произносившими «предерзостные слова» в адрес императора.
Вместе с тем внешнеполитическая напряженность нарастала день ото дня. С известием о каждом новом поражении, полученном от Наполеона, в России все больше и больше опасались французских шпионов. Правительство готово было видеть вражеского агента едва ли не в каждом пересекавшем границу иностранце. В этой обстановке исключительную важ-
214 фоаъ для русского правительства приобрел политический контроль, глав-* - лым образом — за иностранцами. Инициатором совершенствования сис-4 темы политического контроля за иностранными подданными стал человек, имевший весьма отдаленное отношение к вопросам организации высшей полиции, — министр иностранных дел барон А. Я. Будберг. 30 сентября 1806 года, он направил отношение министру внутренних дел В. П. Кочубею, в котором доводил до него свое высочайше одобренное мнение об усилении наказаний для французских шпионов. Кратко осветив состояние отношений с Францией, Будберг предостерег об «известной системе тамошнего правительства употреблять везде лазутчиков, происки которых и доставляемые от них сведения, оно с такою деятельностью обращает к своим выгодам». Далее министр иностранных дел выступил с конкретными предложениями по усилению наказания для лиц, уличенных в шпионаже. «Ограничить при нынешних обстоятельствах, — писал он, — наказание людей, уличенных в таковом преступлении, только высылкой за границу мне кажется недостаточным. У злодеев, употребляемых правительством, которое не знает ничего священного и которое почитает все дозволенным, дабы успеть только в своих замыслах, должно отнять все способы быть вредными, для сего полагал я, чтобы людей, которые изобличены будут в шпионстве или сношениях с французским правительством, наказывать впредь ссылкой в огдаленные места империи, где иметь за ними бдительнейшее наблюдение, дабы они не могли вредить пользам государственным».
