Жандармы России - Измозик В.С.
ISBN 5-224-03963-0
Скачать (прямая ссылка):
Известно, что Павел I, как, наверное, никакой другой русский император, вносил произвольные правки в судебные приговоры при их утверждении, исходя из собственных представлений о нравственности и законе. Поэтому и попытка Александра I разобраться с этими произвольными приговорами тоже была предпринята под флагом законности. 15 сентября 1801 года (в день коронации) царь учредил специальную Комиссию для пересмотра прежних уголовных дел. Согласно указу, Комиссии надлежало разыскивать таких осужденных, «коих вины не умышленны, и более относятся ко времени и образу мыслей того времени, нежели к делам бесчестным и действительно государству вред наносящим». Вскоре компетенция комиссии была конкретизирована: в указе Александра I говорилось: «Нахожу, что обязанность ее <Комиссии> простирается на людей всякого рода и звания, а по сему и дела сужденных по военной части должны войтить в ее рассмотрение», одновременно в состав Комиссии вводился генерал-аудитор князь Салагов. Этим решением Александр I вновь продемонстрировал свою приверженность идее законности, как бы давая понять, что закон один для всех, как, в прочем, и беззаконие.
Вместе с тем, интересной чертой Комиссии является тот факт, что в силу данного ей наставления, она могла лишь ходатайствовать перед императором о смягчении участи осужденных, понесших более строгое наказание, чем было положено по закону. Это делало невозможным сосредоточение деятельности Комиссии именно на упорядочивании приговоров, приведении их в полное соответствие с законом: ведь Павеуі I по своему произволу не только отягчал, но и смягчал наказание. Среди решений, выносившихся Комиссией по различным делам, встречаются, например, такие: «Вместо следующего ему по законам большего наказания, послан на поселение без лишения его чинов и дворянства, следовательно, за силою
203 данного Комиссии наставления, по облегчению участи его... ничего положить не может».
Восстановлением законности мотивировалась и отмена пытки, также последовавшая в сентябре 1801 года. Сделать этот шаг побудил Александра один дошедший до него случай из судебной практики. В указе говорилось: «Взят был по подозрению в зажигательстве один... гражданин под стражу, был допрошен и не признался; но пытками и мучениями исторгнуто у него признание и он предан суду». Он был осужден и казнен хотя неопровержимых доказательств его вины найдено не было. Это происшествие характеризовалось как «жестокость толико вопиющая, злоупотребление власти столь притеснительное и нарушение законов (курсив наш. — Ф. С.) в предмете толико существенном и важном». Но о каком-то совершенно невиданном беззаконии здесь говорить не приходится: ни для кого не было секретом, что получение признания под пыткой было явлением вполне обычным. Но Александр I, очевидно, просто интуитивно чувствовал то, что сказал бы ему сегодня советник-политолог: отмена пытки, безусловно, увеличивала законность его правления.
Таким образом, в первые дни нового царствования ликвидация наследия павловского деспотизма имела в качестве идеологической основы в значительной степени именно принцип законности, которым оправдывали предпринимавшиеся изменения. И принцип этот понимался не просто как следование букве закона, а как такие действия власти, которые повышают ее престиж в глазах общества, а значит порождают признание со стороны этого общества права управлять им.
Наследство Павла I
В этой связи важнейшим вопросом для Александра I стал вопрос об организации политического розыска или, как тогда говорили, — «высшей, или государственной полиции». Интересно, что и сам принцип законности был окончательно сформулирован в манифесте 2 апреля 1801 года об упразднении Тайной экспедиции. Стиль этого манифеста — торжественный, даже напыщенный — оказался чрезвычайно характерен для всех последующих документов, провозглашавших реформы органов политического розыска. Существование Тайной экспедиции, конечно же, объяснялось в указе особенностями времени: «Нравы века и особенные обстоятельства времен протекших побудили Государей Предков наших между прочими временными постановлениями учредить Тайную розыскных дел Канцелярию». Далее выражалось сожаление, что «судилище сие, установленному в России образу Правления несвойственное» существовало так долго, и что При Екатерине II лишь «имя сей канцелярии было уже в положениях закона изглажено, между тем однако же по уважению обстоятельств признано было нужным продолжить ее действие под названием Тайной Экспедиции». Заканчивался манифест эффектно и многообещающе: «Мы признали за благо не только название, но и самое действие Тайной экспедиции навсегда упразднить и уничтожить... рассуждая, что в благоустроенном государстве все преступления должны быть объемлемы, судимы и наказуемы общею силою закона». В этой формулировке, конечно, отразились либеральные убеждения Александра I, в свете которых, сам факт существования особого органа высшей полиции, особо охранявшего безопасность
204 государя и государства, казался императору чем-то совершенно ненормальным. Не случайно в исторической литературе отмечено, что характерной чертой организации политического розыска в александровскую эноху была секретность создававшихся учреждений — правительство как бы стеснялось того, что государственные преступления «общая сила зако-Ш» никак не объемлет...
