Адмирал Колчак и суд истории - Дроков С.В.
ISBN 978-5-9524--3720-3
Скачать (прямая ссылка):
Объяснение причин подобной «нерасторопности», видимо, кроется в стремлении бывшего лидера сибирских меньшевиков-интернационалистов (от которого в Омске ждут заключения по делам следствия) обезопасить себя так, чтобы его общественно-политическая деятельность в ЧСК со дня ее «политцентровского» основания стала «откупной» за персональное «меньшевиство». Перед тем как к концу марта завершить огромный труд, ставший основой для формулировки обвинений, предъявленных подсудимым на процессе, Попов не принял участия в допросах секретаря Вологодского А.И. Бенедиктова и генерал-лейтенанта Г.С. Катанаева, 13-го числа следователь комиссии Бу-хов допросил Бенедиктова, и в тот же день Катанаев — В.П. Денике21,
СВ. ДРОКОВ
254
^_
Подпись Константина Андреевича присутствовала только под постановлениями ЧСК об отправке в Омск, без предъявления каких-либо обвинений, A.B. Тимиревой, об отклонении просьбы Червен-Водали освободить его из тюрьмы «на 2—3 дня для устройства личных дел» и о розыске, с последующим арестом, главноуправляющего по делам вероисповеданий ПА. Прокошева, министра путей сообщения A.A. Ус-тругова, товарища министра снабжения и продовольствия Мельникова и министра торговли и промышленности А.М. Окорокова22. Последнее постановление исходило рке не от Чрезвычайной следственной комиссии, а от Иркутской губчека и было заверено гербовой печатью этой организации. Возможно, до 25 марта ЧСК «поглотилась» Чека, но опять же без изменения в составе.
В оттягивании отправки арестованных в Омск личные мотивы Попова удачно сочетались с желанием Чудновского, намеревавшегося лично везти копии известного постановления Иркутского ревкома за № 27. Ведь из 22 «ответственных лиц павшей власти» Следственной комиссией под его председательством за весь период следствия был задержан лишь один человек — ИЛ1. Соловьев-Рабинович.
Несмотря на строгую телеграмму представителя ВЧК при Сибрев-коме И.П. Павлуновского, требовавшего немедленной доставки под конвоем арестованных министров в Омск23, ни председатель ЧСК, ни его заместитель активных мер к немедленному сбору не принимали. На подлинном бланке телеграммы сохранилась поповская приписка «Провести через входящий и мне», т. е. ему, хотя адресована она была в адрес Губчека Иркутска. Что же заставляло товарища председателя комиссии, в чьи руки с 8 марта полностью перешло «дальнейшее производство следственных действий по делам [...] лиц, до момента их фактической передачи в Сибревком», «отмахиваться» от неоднократных требований? Ответ на вопрос заключается в кропотливой и спешной работе Константина Андреевича, которая нигде, кроме как в «Следственном деле», выявлена быть не может.
За период с 15 марта по 17 апреля К.А Попов обобщил и существенно пополнил проделанную под началом двух властей следственную работу, которую условно можно разбить на два направления. Первое — просмотр и составление описи всех телеграмм и лент прямых телеграфных переговоров представителей колчаковского правительства, поступивших в комиссию еще в начале января из юридического совещания при Политцентре. «Ввиду того что они могут иметь значение для дела Червен-Водали и освещения последних дней существова-
АДМИРАЛ A.B. КОЛЧАК И СУД ИСТОРИИ «^__4S^
ния бывшего Совета министров», он приобщил ленты, телеграммы и даже сами описи к вещественным доказательствам24.
Составлены описи: 1) 200 дел различных правительственных учреждении Верховного правителя, 2) документы, изъятые из поезда № 52, в т. ч. из личных папок адмирала, ею адъютантов и чиновников министерства иностранных дел, 3) персональные документы AA. Червен-Водали, ПА. Бурышкина, В.Н. Пепеляева, генерала Г.Е. Катанаева (где, между прочим, перечисляются дела и переписка, касающаяся атамана ГМ Семенова), Н.И. Бевад, ЛА. Устругова и А.Н. Ларионова25.
24 марта 1920 г. «Следственное дело бывшего Совета министров» обогатилось отобранными у Бевад послужными списками и газетными публикациями с биографическими сведениями Г.К. Гинса, ГА. Краснова, А.П. Морозова, товарища министра снабжения и продовольствия КН. Неклютина, А.М. Окорокова, В.Н. Пепеляева, министра земледелия Н.И. Петрова, П.И. Преображенского, контр-адмирала М.И. Смирнова (близкого друга A.B. Колчака), С.Н. Третьякова, Л.А. Устругова, Червен-Водали и Шумиловского26.
Особо пристального внимания заслуживает объемная записка «Состав Совета министров», отпечатанная на папиросной бумаге. Личные впечатления о ближайшем окружении Верховного правителя настолько интересны, ярки и неординарны, что без доли сомнения указывают на тесное знакомство с ними неизвестного автора27.
И если эта записка с довольно нелицеприятными характеристиками членов правительства почему-то ускользнула из «актива улик» на судебном процессе, то послужные формулярные списки Краснова, Пепеляева, Преображенского, Червен-Водали и Шумиловского соответствовали их должностному положению. А список А.П. Морозова был использован государственным обвинителем А.Г. Гойхбаргом доказательством «насаждения внешних проявлений сброшенного в 1917 г. царского самодержавия».
