Уголовная Россия - Чалидзе В.
Скачать (прямая ссылка):
30
Вот еще отрывок из статьи того же автора о случае и городе:
«Случаи грубого и зверского насилия под влиянием веры в колдовство бывают не только в глухих медвежьих углах, но даже в столицах, среди обитателей которых немало суеверных людей. Лучшим доказательством этой грустной истины может служить следующее происшествие, которое имело место в Москве, в самом центре города, на Никольской улице, около часовни Св. Пантелеймона. Перед этой часовней всегда толпится масса больного люда. 25 сентября 1895 г. рано утром в толпе стояли мальчик Василий Алексеев и какая-то женщина, одержимая припадками не то истерического, не то эпилептического свойства. Возле этой пары стояла крестьянка Наталия Новикова; она разговорилась с мальчиком и подарила ему яблоко. Мальчик куснул яблоко, вслед за тем с ним сделался истерический припадок. На крик Алексеева прибежал с ближайшего поста
городовой и отвел больного в приемный покой городской части. Но толпа на этом не успокоилась. Предположив, что яблоко наговорное и что Новикова не простая крестьянка, а ведьма, околдовавшая ре-
рубаху, а старуху так и похоронили в платье, выпачканном н тесте. При похоронах испросили у батюшки разрешения провертеть гроб с телом умершей и пробить осиновым колом, чтобы колдунья по ночам не ходила, и батюшка благословил. Если у кого-либо при чтении этих строк, — продолжает Левенстим, — ясных, простых и правдивых, возникнет малейшее сомнение в том, что крестьяне бессознательно убили мнимо умершую женщину, то эти сомнения исчезнут при чтении заключительных фраз приведенной нами статьи. Выслушав лот рассказ старухи, священник Константинов стал ее подробно расспрашивать и узнал от своей собеседницы, что мнимую колдунью похоронили на второй день, что она перед смертью была больна горячкой и что при жизни она постоянно враждовала со своим зятем».
31
бенка, толпа бросилась к ней и избила ее до полусмерти».76
Страх перед колдовскими чарами действовал и на сельский суд. Левенстим™ описывает следующий случай:
«В 1886 г. в Тальянском волостном суде (Уман-ского уезда, Киевской губернии) рассматривалось дело крестьянина Б. с крестьянином X.; последний заявил суду, что противная сторона, чтобы выиграть дело, решилась воздействовать на суд силою чародейства. Поэтому X. просил обыскать своего противника. Б. обыскали, и, найдя у него в шапке несколько тряпичек, узелок и какое-то зелье, признали эти вещи за чары и постановили: не рассматривая тяжебного дела, наказать Б. 20-ю ударами розог».
А однажды, во время рассмотрения дела о драке женщин, сельский суд заметил, что одна из обвиняемых сыпала мак около судейского стола; признано было, что она занималась колдовством, и взыскано с нее за это 3 рубля.76
Эта тема слишком богата фактами, чтобы здесь было возможно привести сколько-нибудь полный обзор основных черт русской уголовной традиции. Хотя приведенный краткий обзор посвящен событиям из жизни русского крестьянства конца прошлого века, но наивно было бы думать, что социальные преобразования в стране уничтожили те черты народной уголовной традиции, которая сложилась и существовала издавна. Правда, изменилось многое, многие прежние традиционные мотивы находят иное, неожиданное выражение, о многом просто умалчивают современные исследователи, но во многих преступных проявлениях нынешнего населения России усматриваются следы прежней уголовной традиции. Потому я и пишу в этой книге о временах, уже минувших.
Преобразование русской уголовной традиции в советскую уголовную традицию я обсуждаю в следующей
32
главе, а здесь, в заключение, укажу еще на одно явление, столь же распространенное в наши дни, как и прежде. Я имею в виду деревенские кровавые драки по праздникам. Это явление повсеместное и всевременное и России, но, увы, весьма мало изученное. Нынешние исследователи в открытых публикациях не пытаются углубиться в истоки местных социальных противоречий, приводящих к кровавым деревенским бойням: нынче иногда достаточно указания, что пьянство порождает хулиганство и что в религиозные праздники пьянства в деревне больше, следовательно, нужно усилить атеистическую пропаганду в деревне.
Пьяные драки в деревне имеют, однако, судя по всему, неведомые исследователям причины, корни которых уходят в вековые обычаи и социальные противоречия, родившиеся давно.
Исследователь 20-х гг. Т. Сегалов91 пытался привлечь внимание криминологов к этой теме, но успеха не имел, как можно судить по последующим публикациям советских социологов преступности. Говоря об одной из возможных причин драк в деревне, о причине, связанной с иерархическим соперничеством, Т. Сегалов отмечает:
«Драки на свадьбах, поминках, крестинах по своей подоплеке, по своим требованиям «чести» или «почета — уважения» и старшинства напоминают во многих отношениях драки бояр за «места», за местничество, как признак социальной значительности, удельного общественного веса. Конечно, это лишь догадка, попытка социально-бытовой исторической параллели коллективно-психологических проявлений быта».
Интересно наблюдение Сегалова и о коллективном соперничестве как поводе драки:
