Уголовная Россия - Чалидзе В.
Скачать (прямая ссылка):
Нынешние татуировки, пожалуй,в среднем более примитивны, однако вот пример нетривиальной композиции454: «спереди — орел, клююидий грудь Прометея; сзади — собака, употребляющая даму диким способом».
О татуировках политического содержания см. у Марченко. 109
114
обследованных нами русских заключенных татуировка последних нам представляется более оригинальной. Мы считаем, что мировой рекорд в этом отношении побит изображением на груди одного из заключенных московской тюрьмы копии картины Васнецова «Три богатыря»... Иностранные преступники, насколько нам известно, «не додумались» до воспроизведения на своем теле великих произведений искусства».
Глава 6« Упадок воровского мира
Ничто так не претит профессионалам любой области человеческой деятельности, как подражание дилетантов, любителей, недоучек. Издавна профессионалы ограждают свое сословие от проникновения «интересующихся» любителей, подражающих недоучек, препятствуют быстрому продвижению в своей иерархии новопосвященных — вспомним хотя бы обычаи и структуру средневековой цеховой иерархии. Такое стремление к профессиональной замкнутости имеет причиной вовсе не только боязнь усиления конкуренции: тут — забота о чистоте нравов, об ограждении профессиональной чести, боязнь, как бы дилетанты и недоучки не скомпрометировали сословие в глазах общества, в глазах истории.
Строго охранял себя от смешения с дилетантами и недоучками и воровской мир, но уж больно их много, тех, кто берется за их ремесло, без посвящения старшин воровской иерархии выдает себя за вора, пренебрегая веками освященной этикой и внутренним правом этого сословия. Воровской мир ограждал себя от таких недоучек, но не мог, да и не ставил себе целью эффективно бороться с ними. Основное отличие таких любителей от настоящих деятелей воровского мира — то, что они не порывали связей с обществом, внутри которого действовал преступный мир. Между тем, принципы преступного мира требовали именно полного разрыва всех связей
115
с обществом, с общественными интересами и иерархиями. Любители же, попав на время в среду ослушников закона, могли затем вернуться, временно или постоянно, к обычной жизни в обществе, к общественным связям и обязательствам. Другие попадали в преступную среду, движимые стремлением к героическому служению общественным интересам: к этому побуждали их популярные в народе легенды о знаменитых разбойниках-освободителях.
Русской истории было угодно, чтобы в соперничестве преступного мира с подражающими ему дилетантами одержали верх именно дилетанты, и это привело со временем к упадку нравов и организационной стабильности преступного мира. Победа эта связана именно с русской традицией смешения в сознании народном знаменитых разбойников и народных освободителей. Победа дилетантов, о которой я говорю, не означала, что дилетанты захватили первенство в иерархии преступного мира — от такой победы преступный мир сумел бы охранить себя. Победа дилетантов состояла в том, что они захватили власть в стране и образовали свое государство, которое, подобно ранее существовавшим государственным конструкциям, располагало карательной системой для борьбы с преступным миром. Конечно, борьба с преступным миром не была с самого начала важной целью вновь организованного государства этих дилетантов. Напротив, они даже надеялись на своего рода мир с уголовными элементами: они освободили их из тюрем и заявили о своей принципиальной симпатии к ним, объявили социально близкими. Они высказали даже надежду, что деятели преступного мира также сочтут их социально близкими и прекратят деятельность, которая является преступной с точки зрения новой власти.
Преступный мир, похоже, не был нисколько озадачен тем, что дилетанты захватили власть. Этот мир не интересуется проблемами государственного устройства, а
116
заявления новой власти о социальной близости с преступным миром были восприняты им, по-видимому, и с иронией, и с надеждой на некоторые вольности. Однако объявление уголовных преступников социально близкими новой власти было первым успешным шагом в борьбе этой власти с преступным миром. До тех пор государство в России вело борьбу с преступным миром, а преступный мир исповедывал доктрину о неприкосновенности к действиям государственной власти: единственной формой контактов преступного мира с государством была карательная деятельность государства против преступного мира; никаких других контактов, согласно этике преступного мира и в то же время согласно этике тогдашнего государства, не было и не должно было быть. Новая власть заговорила о близости и протянула руку для других контактов. Нашлись среди преступного мира такие, которые ответили на этот призыв, то ли вдохновленные героикой народного освобождения, то ли прельщенные открывающимися возможностями для своей традиционной деятельности. Так или иначе, некоторые бывшие деятели преступного мира оказываются на государственной службе, в том числе службе в карательных органах. Лидеры преступного мира относились неодобрительно к такому сотрудничеству своих бывших коллег с новым государственным аппаратом. Во всяком случае, известно, что изменникам мстили, насколько это было возможно. Как я могу судить, такой коллаборационизм бывших преступников с новой властью (ссучивание) был явлением отнюдь не массовым, однако
