Князья Шуйские и Российский трон - Абрамович Г.В.
ISBN 5-288-00605-9
Скачать (прямая ссылка):
20 Смирнов И. И. Очерки. С. 95. 26 Там же. 2/ Там же.
90
на этот раз держались у власти не один год, а два: с начала 1542 г. по конец декабря 1543 г., причем почти 4 месяца у власти стоял Иван Васильевич, а остальное время — Андрей Михайлович.
Деятельность Васильевичей по социально-политической направленности не только не противоречила деяниям Ивана III и Василия III, но и являлась их прямым продолжением, что убедительно доказал анализ разносторонних источников, в частности, летописей, разрядных и писцовых книг. Скажем больше: ни московские, ни новгородские, ни псковские летописи не дают даже малейшего намека на личные, корыстные интересы братьев Васильевичей в их деятельности. К Андрею Михайловичу же летописцы относятся по-иному. В летописях не содержится сведений о его государственной деятельности, а лишь осуждаются его непомерное властолюбие и стяжательство, граничащее с разбоем. Так что, на наш взгляд, для более точной оценки правления Шуйских его следует разбивать на два периода: правление братьев Васильевичей и правление братьев Михайловичей.
Обратимся теперь к другому, относящемуся к этому периоду источнику, который в течение двух веков, с легкой руки Н. М. Карамзина, гипнотизировал подавляющее большинство как дореволюционных, так и советских историков. Речь идет о переписке Ивана Грозного с князем Андреем Курбским, в частности о его первом письме.
Излив в своем послании бесчисленные обвинения в адрес самого Андрея Курбского и всех его родных и близких, Иван переходит к описанию проступков князей Шуйских. Он пишет: «И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береже-нии (в опекунах.— Г. А.) учинилися, и тако воцари-шася; а тех всех, которые отцу нашему и матери нашей были главные изменники, ис понимания (поимания.— Г. А.) их выпускали, и к себе их примирили. А князь Василей Шуйской на дяди нашего княж Андрееве дворе учал жити, и на том дворе, сонмищем июдейским, отца нашего и нашего дьяка ближнего Федора Мишурина изымав и позоровавши, убили; а князя Ивана Федоровича Вельского и иных многих в разные места заточиша, и на Церковь вооружашася, и Данила митрополита, сведше с митрополии, и в заточение послаша; и тако свое хотение
91
во всем учиниша, и сами убо царствовати начата. Нас же с единородным братом моим, святопочившим Георгием, питати начата яко иностранных или яко убожейшую чадь. Мы же пострадали во одеянии и в алчбе! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли и не по времени юности. Едино вспомянути: нам бо в юности детская играюще, а князь Иван Васильевич Шуйской се-дит на лавке, лохгем опершися о отца нашего постелю, ногу положа на стул, к нам же не прикланяйся не токмо яко родительски, но ниже властельски, рабское ничто же обретеся. И такова гордения кто может понести? Каково же исчести таковая бедне страдания многа, еже от юности пострадах? Многажды же поздо ядох не по своей воле! Что же убо о казнах родительского ми достояния? Вся восхитиша лукавым умыш-лением, будто детем боярским жалование, а все себе у них поимаша во мздоимание, а их не по делу жалу юч и, верстая не по достоинству; а казну деда нашего и отца, нашего себе поимаша, и тако в той нашей казне исковаша себе сосуды златыя и сребреныя и имена на них родителей своих возложиша, бутто их родительское стяжание; а всем людем ведомо: при матери нашей у князя Ивана Шуйсково была шуба мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли б то было их старина, и чем было сосуды ковати, ино лутчи шуба переменити, а в исходке сосуды ковати. Что же о казнах дядь наших глаголати? Но все себе восхитиша. По сем же на грады и села возскочиша, и тако горчайшим мучением многообразными виды имения ту живущих без милости пограбиша. Соседствующих же от них пакости кто может исчести? Подовластных же всех аки рабы себе вотвориша, рабы же своя аки вельможи сотвориша; правити же мнящеся и строити, и, вместо сего, неправды и нестроения многая устроиша, мзду же без-мерну ото всех сбирающе, и вся по мзде творяща и глаголюще.
И тако им многа лета жившим, мне же возрастом тела преспевающе, и не восхотев под властию рабскою быти, и того для князя Ивана Васильевича Шуйского от себя отослал, а у себя есми велел быти боярину своему князю Ивану Федоровичу Вельскому. И князь Иван Шуйской приворотя к себе всех людей и к целованию приведе, пришел ратию к Москве, и боярина нашего князя Ивана Федоровича Вельского и иных бояр
92
и дворян переимали советники его Кубснские и иные, до его приезду, и сослали на Белоозеро и убили, да и митрополита Иоасафа с великим бесчестием с митрополии согнаша. Тако же и князь Андрей Шуйской с своими единомысленники пришед к нам в избу в столовую, неистовым обычаем перед нами изымали боярина нашего Федора Семеновича Воронцова, ободрав его и позоровав, вынесли из избы да убити хотели.' И мы посылали к ним митрополита ~ Макария, да бояр своих Ивана, да Василия Григорьевичев Морозовых своим словом, чтоб его не убили и оне едва по нашему слову послали его на Кострому, а митрополита затеснили и манатью на нем с ысточники изодрали, а бояр в хребет толкали. От преставления матери нашия и до того вре-мяни шесть лет и пол не престаша сия злая».28
