Происхождение и преобразование домашних животных - Боголюбский С.Н.
Скачать (прямая ссылка):
Жизнь диких лошадей на воле ярко описана Д. Клеменцом и Г. Е. Грум-Гржимайло. «Не успел я отползти шестидесяти шагов, как с фырканьем и храпом вылетел из кустов жеребец. Казалось, это сказочная лошадь — так хорош был дикарь. Описав крупную дугу около меня, он поднялся на дыбы, как бы желая своим свирепым видом и храпом испугать врага. Клубы пара вышли из его ноздрей. Вероятно, ветер был неблагоприятный, и он меня не почуял, потому что вдруг, опустившись на все четыре ноги, он снова пронесся карьером мимо меня и остановился с подветренной стороны. Тут, поднявшись на дыбы, он с силой втянул воздух и, фыркнув, как-то визгливо заржал. Табун, стоявший цугом, мор-
475 дами к нам, как по команде, повернулся кругом (причем лошадь, бывшая в голове, снова перебежала вперед) и рысью помчался от озера. Жеребец, дав отбежать табуну шагов на двести, последовал за ним, то и дело описывая направо и налево дугу, становясь на дыбы и фыркая».
Жеребец, почуявший опасность, отделяется от табуна не для того, чтобы его бросить (в противоположность кулану), а для того, чтобы выследить врага. Табун останавливается и ждет от вожака соответствующего приказа, который он издает голосом и ударом копыт о землю.
Об охоте на этих животных писал Клеменц: «Напавши на табун, в котором есть жеребята, начинают дикую гонку по пустыне за стадом. Не час, не два длится эта гонка; охотники заскакивают вместе с табуном в дикие неведомые пустыни; овраги и буераки не держат их. Куда дикие кони, туда и охотники. Охотники во время погони бросают усталых лошадей в степи, садятся на заводных и гонятся за табуном; но одной перемены часто не хватает; нужно иметь в запасе и третью лошадь. Как ни крепки, как ни выносливы дикие кони — в табуне есть жеребые матки, которым бежать тяжело, есть новорожденные жеребята, которым не под силу такая скачка. Замечая, что табун растягивается, появляются отстающие, охотники прибавляют ходу, гикают, стреляют, чтобы напугать и без того обезумевших от страха животных. Перед табуна, состоящий из кобылиц и молодняка, несется, сломя голову, а жеребец следует сзади, отстает, оглядывается, смотрит, далеко ли враг... Когда он замечает, что погоня приближается, он бросается к табуну, ржет, понукает прикрывает тыл табуна».
«Чем ближе преследователи, тем бе спокойнее становится жеребец, дальше отстает от табуна и ближе держится к врагам. На него нападает раздумье; он то оборачивается к охотникам, то заметив, что некоторые отстают, снова стремглав бросается вперед, стараясь вдохнуть в слабеющих новую энергию. Когда страшные звери —¦ кони, с сидящими на них двуногими, наседают на табун, жеребец бросается на преследователей и первый попадает под пулю. Табун без вожака теряется, мечется, крутится из стороны в сторону; охотники стреляют и ловят петлями жеребят. Поймавши жеребят и связав им ноги, охотники должны довести их до верблюдов, которые отстают верст за сотню от преследователей, потом надобно добраться до того места, где оставлена в запасе дойная матка. Этим дело еще не кончается. Немало хлопот приучить жеребенка к матке. Матка должна быть непременно мастью похожа на дикую лошадь: к гнедой, вороной или серой дикарь не подойдет. Немало хлопот с дикарями и при переправах через ручьи и реки, они крайне боятся воды — жеребенок не перейдет и за маткой через ручей или лужу, а если силы хватит, перепрыгнет».
Голос диких лошадей такой же, как и у домашних. Они ржут звонко, храпят и фыркают так же, как наши домашние лошади. Днем держатся в пустыне, а ночью, с заходом, солнца, идут на
476 водопой и пастись на скудной траве. Сухой и жаркий климат, с сильными ветрами, с резкой сменой температур, выработал у этих лошадей приспособления к употреблению малого количества воды, к дальним передвижениям, к сезонности отложения жира в то время, пока не выгорели пастбища. Размножение их строго сезонно. Ожеребление падает на апрель — май. Беременность продолжается 48—50 недель, всегда меньше года (иначе сезонность была бы нарушена).
Казалось бы несомненным происхождение домашних лошадей, если не всех, то по крайней мере, северо-восточноазиатских, от лошадей Пржевальского. И так полагали долгое время. Однако исследованиями В. Ф. Румянцева и В. PL Громовой участие этой дикой лошади в образовании домашних лошадей взято под сомнение.
Громова различает в пределах подрода Equus два вида: Е. Е. przewalskii.H Е. Е. caballus. Первый имеет «исключительно крупные зубы»: разница в индексах длины зубного ряда к длине черепа и нижней челюсти с другими лошадьми почти абсолютна, трансгрессия очень незначительна. Соответственно этому предкоренной отдел черепа и нижней челюсти почти абсолютно короче. У представителей первого вида исключительно тонкие метаподии и фаланги пальцев, в чем они могут сравниться только с лошадьми плиоцена и отчасти раннего плейстоцена. Особенно характерны индексы ширины к длине метаподий на нижнем конце и в средине, отличия их от индексов Е. caballus почти абсолютны»1.
Далее автор отметил, что плейстоценовые лошади тоже мелкозубы, т. е. они кабаллоидны.
