Новгородские посадки - Янин В.Л.
ISBN 5-94457-106
Скачать (прямая ссылка):
66 Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 204. О противоположности в первой половине и середине XI в. новгородских посадников и князей писали также Д. С. Лихачев и Б. А. Рыбаков. См., например: Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. С. 103; Рыбаков Б. А. Остромирова летопись // Вопросы истории. 1956. № 10.
В самом предварительном порядке, предполагая в дальнейшем вернуться к этой проблеме, необходимо затронуть в высшей степени дискуссионный вопрос о так называемых «грамотах Ярослава», которым посвящена значительная литература 67. Новгородские летописи XV в. внесли в летописный текст 1016 и 1035 гг. сообщения о «грамотах» или «правде и уставе», пожалованных Ярославом Владимировичем новгородцам. Это сообщение сопровождается включением в летописный текст одного из вариантов Русской Правды в качестве «правды и устава», полученных новгородцами от Ярослава. Работами русских историков — главным образом М. Н. Тихомирова — обоснован вывод о синхронности древнейшей редакции Русской Правды указанному в летописи времени и наличии в ней ряда элементов, действительно говорящих о новгородском характере этого документа. В исторической литературе выработана и политическая характеристика Древнейшей Правды, рассматриваемой как акт, в котором гарантируется юридическая защита «новгородских мужей» от произвола княжеской дружины. Совершение этого акта исследователи справедливо связывают с обострением политической борьбы в Новгороде в момент, политически сложный для самого Ярослава.
Однако составной частью той же проблемы является и до сих пор не решенный вопрос о степени полноты дошедших до нас «пожалований» Ярослава. Внесение в летопись сведений о «грамотах» Ярослава отражает тенденцию летописца возводить древность позднейших новгородских порядков к самым отдаленным временам. Эта тенденция существовала и была хорошо известна на Руси еще в XII в., что следует из рассуждений владимиро-суздальского летописца, записанных им под 1169 г.: «Не глаголем же: прави суть новгородци, яко издавна суть свобожени новгородци прадеды князь наших; но аще бы тако было, то велели ли им предние князи крест преступати, или внукы, или правнукы соромляти» 68. Уже А. А. Шахматов предполагал существование какого-то акта, данного Ярославом и не сохранившегося в составе позднейших сводов 69. Наиболее четко представление об этой несохранившейся грамоте формулирует Б. А. Рыбаков: «Быть может, одной „Правдой“ не ограничивались „конститу-
67 См.: Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. Исторические монографии и исследования. Кн. 3. СПб., 1904. С. 37 и сл.; Соловьев С. М. История России. Кн. 1. Т. 3. С. 698 и сл.; Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. С. 507 и сл.; Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. М.; Л., 1941. С. 36—39; Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV—XV вв. Ч. 1. М.; Л., 1948. С. 245 и сл.; Пашуто В. Т., Зимин А. А. Рецензия на книгу Л. В. Черепнина // Вопросы истории. 1949. № 9. С. 119 и сл.
68 ПСРЛ. Т. 1. Вып. 2. Л., 1927. Стб. 362.
69 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. С. 215 и сл., 507 и сл.
ционные“ трофеи новгородцев: ведь упомянут еще и „Устав“, который мог определять нормы взаимоотношений Новгорода и Киева» 70.
Несомненно, что вопрос о том, существовала или нет эта предполагаемая грамота и — если существовала, — какие льготы для новгородцев она содержала, можно решать только путем сравнения взаимоотношений Новгорода и Киева до 1016—1035 гг. и после этой даты. Если предполагаемая грамота существовала и действительно имела тот характер, который ей приписывается, мы должны ко времени Ярослава относить первоначальное формирование «новгородских свобод», о которых говорится в Лаврентьевской летописи. Между тем никаких признаков изменения первоначальной схемы взаимоотношений Новгорода и Киева в этот период не наблюдается. Новгород во всей полноте сохраняет свое подчиненное Киеву положение и управляется посадниками, назначение и смена которых зависят только от воли киевского князя, рассматривающего Новгородскую землю как часть своих основных владений. Льготы, данные новгородцам, адекватны Древнейшей Правде, которая уже в XI в. приобрела общерусский характер и потеряла свою новгородскую исключительность. Но само воспоминание об этих льготах в дальнейшем вполне могло стать одной из основ новгородской политической концепции происхождения «новгородских свобод».
Первые политические успехи борьбы новгородцев за городские вольности прослеживаются на рубеже XI—XII вв. и отражены в беспрецедентном факте изгнания князя Давыда Святославича в 1096 г. Летописец не обозначил непосредственных причин изгнания Давыда, отметив только, что новгородцы «не взлюби его» 71. Однако эти причины становятся очевидными при рассмотрении событий 1102 г. В указанном году между Владимиром Мономахом и великим князем Святополком Изяславичем было достигнуто соглашение, по которому новгородский стол должен был занять сын Святополка (по-видимому, Изяслав), а Мстиславу предназначался Владимир-Волынский. Этот ряд встретил возражения новгородцев, заявивших: «Не хочем Святополка, ни сына его. Аще ли две главы имеет сын твои, то пошли и; а сего ны дал Всеволод, а въскормили есмы собе князь; а ты еси шел от нас» 72. После продолжительных прений новгородцы настояли на возвращении Мстислава Владимировича.
