Россия 20 век. Документы - Яковлев А.Н.
ISBN 5-89511-005-3
Скачать (прямая ссылка):
Да, внутрипартийная борьба, столкновения в ЦК и его Президиуме завершились в конечном счете публичным признанием приверженности курсу XX съезда. Но вправе ли мы теперь ограничиться этой краткой и не совсем точной формулой? Она не столько раскрывает истину, сколько прикрывает лицемерие борющихся сторон. Анализ исторической ситуации, сложившейся после XX съезда, только в рамках предложенной пленумом формулы может привести к неполной, а следовательно, неверной трактовке событий — к утверждению, что курс XX съезда последовательно осуществлялся благодаря настойчивости Хрущева и его сторонников, а группа раскольников во главе с В. М. Молотовым постоянно противодействовала претворению его в жизнь.
В октябре 1955 г., за четыре месяца до XX съезда, Хрущев внес предложение информировать коммунистов об имевшихся в распоряжении ЦК документах, свидетельствовавших о преступлениях Сталина. XX съезд
явился крупным поворотом в истории КПСС. Уничтожающие оценки Хрущева с неотвратимостью ставили вопрос о кардинальных изменениях в политике, о необходимости демократизации общества, об отказе от насилия как главного рычага управления страной. Съезд проголосовал за новый курс партии. Постановления съезда были расценены в обществе как начало десталинизации. Наглядным показателем этого процесса после XX съезда служит отношение к массовым политическим репрессиям. Общество волновали вопросы о том, кто несет ответственность за злоупотребления властью, за массовые репрессии.
Посмотрим, каким образом решало эти вопросы советское руководство. Отношение к проблеме ответственности за совершенные преступления в значительной степени раскрывает позиции членов Центрального Комитета партии и самого Хрущева.
Итак, еще в 1953—1954 гг. были преданы суду и расстреляны все, кроме С. Д. Игнатьева, министры госбезопасности, которые занимали этот пост в годы войны и послевоенное время — В. С. Абакумов, Л. П. Берия,
В. Н. Меркулов, — многие начальники следственной части по особо важным делам МГБ, их заместители. Как правило, они осуждались за фальсификацию одного-двух дел. Покарав наиболее одиозные фигуры, власти вывели из-под ответственности почти всех остальных руководителей, которые были повинны в преступлениях, творившихся над народом.
В середине 50-х гг. началось освобождение жертв политических репрессий. Из лагерей и ссылок возвращались тысячи людей, которые были обречены на смерть или вечное пребывание в местах заключения. Однако эта политическая акция сопровождалась практическим саботажем работников КГБ и МВД, которые выражали тем самым свое несогласие с политикой реабилитации. Это находило свое выражение не только в жестокой расправе с участниками волнений в лагерях для политических заключенных, но и в характере освобождения лиц, признанных невиновными. Им была «дарована» свобода, но очень немногие получали право на реабилитацию. На деле органы безопасности по решению Президиума ЦК КПСС принимали все меры, чтобы задержать спецпоселенцев в местах их ссылки. Остались не-пересмотренными дела, по которым в 30-е гг. были проведены открытые судебные процессы. Вынесенные на них приговоры не были отменены.
Обвинения снимались лишь с части жертв политических репрессий, пострадавших во второй половине 30-х гг., и с некоторых категорий осужденных в 40-х — начале 50-х гг. Миллионы невинно осужденных в 20— 30-е гг., многие категории политических заключенных 40-х и 50-х гг. считались законно репрессированными. Об этих жертвах политических репрессий даже и речи не шло. Что же касается тех репрессий, которые были признаны незаконными, то восстановление осужденных в правах затянулось на долгие годы и не завершено полностью и по сей день. После 1962 г. вся работа по реабилитации была практически свернута и возобновилась лишь через двадцать пять лет.
Развитие событий после XX съезда выявило тревожные для руководства партии тенденции. Критика Сталина и сталинщины объективно превращалась в критику режима. На собраниях коммунистов принимались решения с требованием сурового наказания лиц, причастных к организации массовых репрессий. Представители научной, творческой интеллигенции, воспринявшие курс съезда как провозглашение творческой свободы, все чаше выходили за рамки критики только Сталина.
Стремление к дальнейшей демократизации общественных отношений быстро набирало темпы и принимало все более острый характер. Этот процесс захватывал не только советское общество, но и международное коммунистическое движение, страны советского блока в Восточной Европе.
Неожиданные последствия первых шагов по реализации курса XX съезда вызвали страх у всей партийной бюрократии — от низовых парткомов до Президиума Центрального Комитета. Руководство КПСС увидело, что система власти зашаталась, как только в самых незначительных масштабах был ослаблен гнет карательных органов.
Напуганный ходом событий, ЦК КПСС уже через месяц после XX съезда, в начале апреля 1956 г., обратился со специальным письмом к членам партии, в котором предупреждал об ответственности за «недозволенную критику». Неизменный рупор сталинизма газета «Правда» выступила со статьей, в которой пересказывалось это письмо. Статья призывала к борьбе против демагогов и гнилых элементов, которые под видом обличения культа личности критикуют линию партии. Меры эти не дали желаемых результатов. Тогда через два месяца, в июле 1956 г., ЦК направил второе письмо, в котором сообщалось о репрессивных мерах — привлечении к ответственности отдельных коммунистов и роспуске парторганизации теплотехнической лаборатории АН СССР за «неправильное» обсуждение решений XX съезда.
